Мечта

Андрей едва не рухнул с последних ступенек откидной лесенки – настолько он спешил выяснить, кто же его ждет. Наконец, его ноги коснулись земли и тут же сильная рука ухватила его за плечо.

– Спокойно, Андрей. Тебе не мешает иногда сбросить скорость.

Андрей криво улыбнулся и взглянул на роскошную бороду и ещё более роскошную ухмылку, которые попросту не могли принадлежать никому иному, как его старому другу Уиндхэму Хаттабу

– Уж кто бы говорил, – отпарировал Андрей, – Тебе-то как это удается? В твоем распоряже нии одни гражданские с голыми руками, никаких промышленных мехов – тем не менее, твоя церковь почти построена.

Уиндхэм принял смиренную позу, сложил ладони и ответил в лучших традициях проповедников:

– Руке Божией все подвластно.

– С помощью рук пары тысяч добровольцев.

– А как ты думаешь, что такое руки Божий?

Оба засмеялись. Андрей размял затекшие от долгого сиденья ноги. Кровообращение медленно восстанавливалось и ощущение было такое, словно тысячи муравьев карабкаются вверх от щиколоток. После этого оба отправились к ближайшему жилому блоку. Андрей ощущал настоятельную потребность в горячем обеде и кровати.

– Зачем ты тут? – спросил Андрей после того, как они пару минут молча вышагивали рядом.

– А что, мне нельзя просто заглянуть на огонек к старому другу?

– Конечно-конечно. Но это не ответ.

Уиндхэм покачал головой и запустил пальцы в бороду.

– Ты знаешь, ты становишься все лучше и лучше, Андрей. -Что?

– Ты не ведешься больше на мои отговорки так легко, как раньше.

– Что? – опять вопросил Андрей с наигранным возмущением. – Ты хочешь сказать, что уже разок провел меня?

– Может быть, пару-тройку раз.

Они снова захихикали. Андрей глубоко вдохнул чуждую атмосферу, которая медленно, но верно начинала ощущаться, как привычная. Разговор с давним товарищем приносил ему удовольствие.

– И тем не менее, ты опять ушел от ответа.

От здания их отделяла какая-нибудь сотня метров. Тишину вечера нарушал лишь отдаленный звук каких-то предметов, бьющихся о металлическую поверхность. Уиндхэм внезапно остановился и взглянул ему прямо в лицо.

– Что задумал Николай?

Андрей замер. Этого вопроса он не ожидал.

– Что ты имеешь в виду? Он строит город, вот и всё.

– Нет. Каков его план? Вот это все служит какой-то большой цели.

– Он хочет дать всем беженцам крышу над головой.

Взгляд Уиндхэма стал сверлящим и он снова принялся чесать бороду.

– Брось, Андрей. Это я мог узнать у кого угодно. Но это не в привычках у Николая. Уиндхэм поднял руки, останавливая невысказанный протест Андрея.

– Я не хочу этим сказать, что Николай строит этот город не для того, чтобы помочь бежен цам. Но это было бы слишком просто. Тут скрывается еще что-то.

– Ты думаешь, что за этим стоит нечто большее, чем желание дать всем этим людям какое-то занятие?

– Ясное дело, он не только хочет их чем-то занять. В этом нет ничего плохого – уж я-то понимаю это лучше других. Военные мы или гражданские – нам нужно что-то, за что можно уцепиться. Это отвлекает нас от того кошмара, который мы оставили позади себя. От мыслей о родных и друзьях, которые, быть может, остались там.

Андрей пожал плечами, словно этим было все сказано. Развитие беседы ему совершенно не нравилось.

– Но это еще не все. Я внимательно наблюдал за тем, как Николай ходит по лагерю. Ясно, он помогает там и сям, роняет пару слов, говорит то, что люди желают от него услышать. Но, Андрей, я видел его глаза. Подумай вот о чем: я знаю тебя много лет и ты не так уж не похож на своего брата, как полагаешь. Он оценивает каждого из нас. Каждого.

– Это плохо?

– Конечно, нет. Но зачем он это делает? Как будто желает проверить каждого из нас перед тем, что нам предстоит.

– Даже если бы я что-то знал – почему ты считаешь, что можешь что-то выведать у меня? Николай де факто – твой военачальник, – ответил Андрей, уходя в оборону. Он потихоньку раздражался и сам не понимал, почему.

Уиндхэм боролся с собой, его рука опять потянулась к бороде.

Андрей не мог припомнить, появилась ли эта привычка недавно или Уиндхэм обладал ею уже много лет. Наконец, священник ответил:

– Я всего лишь пытаюсь защитить своих овечек, Андрей. Я чувствовал взгляд Николая на себе. На моей общине, когда мы строили церковь. Не то, чтобы мы когда-либо пренебрегали служебными обязанностями. Мы всегда сначала исполняем то, что нам предписано, а лишь потом возвращаемся к работе над церковью. И всё-таки, в его глазах… Я просто хочу знать, почему надо мной творят суд. И я достаточно хорошо знаю Николая, чтобы понять, что нам всем отведена какая-то роль в его планах. Великолепно. Никаких проблем. Но я надеюсь, что эти планы позволят нам и дальше беспрепятственно следовать нашей религии?

Андрей отвел взгляд и посмотрел вверх, в сторону одного из последних лучей заходящего солнца, который отражался от гладкой поверхности здания. Он вдруг почувствовал, что не имеет ни малейшего желания отвечать на вопросы своего друга.