Мечтай вопреки (СИ)

При должном старании, конечно, можно было всё успеть. Но Лиза отказывалась верить, что Валера ведёт двойную жизнь. Он не такой. Слишком честный и открытый. Для неё. Она, если и сомневалась, то слабо. Просто в голове не укладывалось, что у него могла быть какая-то тайная девушка.

А вскоре времени стало ещё меньше: они готовили танец для Макса и Альды. Ходили на репетиции, спорили до хрипоты над сюжетом, придумывали, как выгодно обыграть танец в графике, а потом рисовали, подбирали, испытывали, браковали или утверждали, перекраивали и снова пробовали.

От недосыпа ходили как зомби. Засиживались почти до утра. Лиза всё реже стала приходить домой. Чаще оставалась у Валеры. Так было рациональнее. К счастью, родители восприняли её побеги из дома стоически.

Немного бушевал отец. Заступалась мать.

— Девочка выросла, — сказала она. — У девочки появилась своя жизнь и мальчик.

— Какой мальчик в двадцать лет?! — возмущался папа.

— Ты себя в её годы вспомни, — увещевала мама.

Споры совсем утихли, когда однажды, не выдержав, она проболталась о домашних баталиях Валере. На следующий день он явился знакомиться с родителями. Лиза готова была провалиться сквозь землю. Не от стыда — Валеру нельзя было стыдиться. От неожиданности.

Он вызывал в ней лишь трепет и гордость. И ещё много-много других чувств, которым Лиза не давала прорваться сквозь толстые стены, за которыми она себя спрятала. Заставляла себя немножечко притормозить и не копаться в душе, не бередить сердце. Уж слишком всё у них… сложно.

Лиза не знала, о чём Валера говорил с отцом, но после его прихода всё изменилось. Теперь ей достаточно было их предупреждать, что остаётся у Валеры, и больше никаких вопросов ей не задавали, гиперопекой не душили.

Она пыталась расспросить мать. Но та лишь улыбалась и пожимала плечами:

— Ты ведь этого хотела, Лиза? Ты получила свободу. Какая разница, почему? Иногда не стоит совать нос в чисто мужские разговоры и договорённости. Думаю, твой Валера понравился папе. Вот и всё.

Наверное, родители были убеждены, что они пара. Небось смеялись бы, узнав, что между ними — только дружеские отношения и большой пионерский костёр, разделяющий их на невероятное расстояние друг от друга.

Надо было как-то закачивать с этим. Потому что Лиза однажды поняла: ей мало. Мало того, что было и есть. Это как запеть песню и прервать на полуслове. Поэтому — либо дальше, либо в разные стороны.

Однажды, мучимая отчаянием и опустошением от бессонной ночи, она спросила:

— Скажи, я тебе хоть немного нравлюсь?

Прозвучало жалко, захотелось забрать слова обратно, да только они уже вылетели, растворились в воздухе.

— Нет, — просто ответил Щепкин, и Лиза чуть не согнулась пополам от боли. Бежать. Срочно бежать куда глаза глядят. Какая разница, что ночь? Всегда ходят такси, а от правды никуда не деться. Остаётся только доехать до дома, заползти, как в нору, в собственную комнату, и повыть в подушку.

Он поймал её в коридоре. Схватил за талию и прижал к себе.

— Пусти! — брыкалась она, как дьяволица, и оцарапала ему руку острыми ногтями.

Но Валера не отпустил — прижал покрепче.

— Прежде чем воображать невесть что, дослушивай до конца, — опалило Валерино дыхание её висок. — Нет — ты мне не немножко нравишься. Я тебя люблю, Лиза. Люблю, понимаешь?

Она затихла. Обмякла в его руках. Валера поставил её на ноги, развернул к себе лицом, но объятий не разжал.

— Так люблю, что не представляю, как жить без тебя, — прошептал, и Лиза впервые услышала, как дрожит его голос.

— Ты дурак, Щепкин, — ударила она кулаком его в грудь. — Я же извелась вся! Ты же мог нормально, как все люди, ухаживать, что ли. Дать понять, что я тебе нравлюсь. Ну, хоть немного! Ты ж игнорировал меня!

— А я и давал, — путался губами он в Лизиных волосах. — Не оставлял тебя в покое почти ни на минуту. Был всё время рядом. Но я должен был быть уверен, что и ты этого хочешь не меньше, чем я. Не мог торопить, морочить голову. Это проще простого: вскружить тебе всё, что можно, привязать к себе телом, сексом, показать небо в алмазах. И не дать расцвести душе. С кем угодно можно было бы так поступить, но не с тобой. Всё это потом могло упасть, как пелена, ты бы очнулась, поняла, что внутри у тебя пусто, и ушла бы.

— И всё равно это нечестно! — кричала она, понимая, что плачет, но ничего не могла с собой поделать. Лила слёзы то ли облегчения, то ли нервной дрожи от долгого ожидания и мучительных сомнений. — Ты ждал, что я первой брошусь тебе на шею!

— Я ждал, когда ты будешь готова. А это разные вещи. Ну прости меня, — целовал он её мокрые щёки и гладил, успокаивая, по спине. — Это не манипуляция, не игра. Просто вот так у меня в голове устроено. Я должен был сделать так и никак иначе. Дождаться тебя, Лиза. Потому что для меня всё было понятно с той самой встречи во дворе твоего брата.

— Так не бывает, — шептала она, почти успокоившись.