Мечтают ли андроиды об электрических овцах?

— Мне необходимо было это сделать, — оправдывался он. — Со мной сегодня что-то произошло. Если бы я не купил животное, я не смог бы больше работать охотником.

Лифт остановился. Вместе с Ирен Рик вышел в вечерние сумерки, подошел к клетке и включил лампы, установленные обитателями дома. Он указал на козу, молча ожидая, какие чувства выразит жена.

— Боже мой! — тихо простонала она.

Ирен подошла к клетке, заглянула в нее, потом обошла клетку, рассматривая козу со всех сторон.

— Она действительно настоящая? Не электрическая?

— Абсолютно настоящая, — кивнул он, — если только меня не надули.

Это случалось крайне редко, поскольку штраф за подделку достигал астрономических величин: две с половиной рыночной цены животного.

— Нет, меня не надули.

— Коза, — еще не верила Ирен. — Черная нубийская порода.

— Да, коза, — подтвердил Рик. — Возможно, в будущем нам удастся свести ее с самцом, тогда у нас будет молоко, из которого можно делать сыр.

— А ее можно выпустить? Куда мы ее посадим? К овце?

— По крайней мере пару дней она должна оставаться в клетке.

— Жизнь моя — любовь и наслаждение, — вдруг сказала Ирен.

У нее страшно изменился голос.

— Это старая-старая песня Иоганна Штрауса. Помнишь, как мы познакомились? — она нежно опустила руку ему на плечо, прижалась и поцеловала его. — Много любви и много наслаждения.

— Спасибо, — сказал он и обнял ее.

— Давай побежим скорее вниз и поблагодарим Сострадающего, потом вернемся наверх и дадим ей имя. Ей необходимо какое-то имя. И ты, может быть, отыщешь какую-нибудь веревку, чтобы привязать ее.

Ирен направилась к лифту. Их сосед, Билл Барбур, чистивший скребницей свою лошадь Джуди, окликнул Рика:

— Эй, мистер Декард, у вас отличная коза! Поздравляю! Добрый вечер, миссис Декард. Возможно, у вас появятся козлята. Я бы мог обменять жеребенка на пару козлят.

— Спасибо, — поблагодарил Рик.

Он пошел следом за женой.

— Твоя депрессия прошла? — спросил он у нее. — Я, кажется, вылечился.

— Да, эта покупка меня вылечит, — согласилась Ирен. — Теперь мы можем не скрывать, что наша овца — поддельная.

— В этом нет необходимости, — возразил он.

— Но теперь ведь это можно, — настаивала Ирен. — Теперь нам нечего скрывать. Теперь у нас есть настоящее животное. Это просто прекрасный сон!

Она снова поднялась на цыпочки и поцеловала мужа. Ее неровное, возбужденное дыхание коснулось щеки Рика. Потом она протянула руку и ткнула кнопку вызова.

Что-то внутри Рика вдруг тревожно кольнуло его — будто предупреждение, и он произнес:

— Давай не будем пока спускаться. Я хочу посидеть наверху. Просто посидеть и посмотреть на козу. А может быть, нужно покормить ее? В магазине мне дали для начала мешок овса. И мы могли бы просмотреть руководство по уходу за козой. Это мне тоже вручили бесплатно. Мы назовем ее Ефимией.

Но лифт уже подошел, и Ирен зашла в кабину.

— Ирен, погоди! — позвал он.

— Это было бы просто аморально, — строго сказала она, — если бы мы сейчас не слились с Сострадающим. Сегодня я уже подключалась к генератору эмпатии, и это немного облегчило меня, но только чуть-чуть, совсем не так, как теперь. Но все равно в меня каким-то образом попал камень.

Она продемонстрировала ему запястье и маленький синяк на нем.

— Я постоянно думала о том, насколько лучше, когда с нами Сострадающий, и как нам плохо было бы без него. Мы испытываем физическую боль, но духом мы едины с ним. Я чувствовала присутствие всех людей — их всех, по всему миру, которые были слиты вместе с ним в этот момент.

Она не давала двери лифта захлопнуться.

— Заходи, Рик. Это всего лишь минута. Ты ведь почти никогда не участвуешь в слиянии. Я хочу, чтобы ты передал то настроение, в котором находишься, всем остальным. Оставлять это себе одному — аморально.

Она, конечно, была права. Он вошел в лифт и вернулся в квартиру.

Когда они вошли в гостиную, Ирен быстро щелкнула выключателем эмпатического генератора. Лицо ее осветилось живой радостью, как полумесяц молодой луны.

— Я хочу, чтобы все знали, — сказала она ему. — Со мной это уже случилось — вошла в слияние и поймала эмоции какого-то человека, только что купившего животное. А в другой раз…

Лицо ее на секунду потемнело, удовольствие исчезло.

— Однажды я почувствовала боль человека, потерявшего свое животное. Но мы делили с ним наши радости — хотя у меня лично их не было совсем. И ты знаешь, это его немного ободрило. Мы даже могли бы предотвратить потенциальное самоубийство — то, что мы испытываем, чувствуем…

— Они получат нашу радость, — согласился Рик, — но сами мы ее потеряем, обменяв на то, что чувствуют они. Наша радость исчезнет.

На экране генератора проносились потоком какие-то бесформенные цветные полосы. Затаив дыхание, Ирен сжала рукоятки.

— Нет, мы не потеряем ничего из того, что чувствуем, стоит только удерживать эти ощущения в себе. У тебя разве нет навыка слияния, Рик?

— Кажется, нет, — пробормотал он.