Мечтают ли андроиды об электроовцах?(сборник фантастических романов)

Эмпатия, как когда–то решил Рик, должна ограничиваться только травоядными или, по крайней мере, всеядными существами, которые были бы способны отказаться от мясной диеты. Иначе дар этот начинал размывать грань между охотником и жертвой, между побежденным и победителем. Как ни странно, этот дар являлся своего рода биологическим предохранителем, но обоюдоострым. Если одно существо испытывало радость, то все остальные получали свою долю радости. Однако если то же существо страдало, то и другие не могли совершенно избежать страданий. Стадное животное, вроде человека, получало таким образом дополнительный шанс на выживание. Сова или кобра погибли бы.

Очевидно, гуманоидный робот представлял собой одинокого хищника.

Рику больше нравилось именно так думать об андроидах. Это делало его работу более приемлемой. Отправляясь на покой, то есть убивая анди, он не нарушал закона жизни, провозглашенного Вилбуром Сострадающим.

— Ты должен убивать только убийц, — сказал Сострадающий в тот первый год, когда генераторы эмпатии появились на Земле.

По мере того как сострадание выросло в теологическое учение, усложнилась до крайности и концепция убийц. В теории сострадания абсолютное зло цеплялось за жалкий плащ старого человека, взбиравшегося по склону, но не было понятно, что или кто это был, какова была природа этого зла. Сострадающий чувствовал присутствие зла, не понимая его.

Другими словами, сострадающий мог как бы ощущать присутствие убийц везде, где это казалось ему подходящим. Для Рика Декарда бежавший гуманоидный робот, убивший своего хозяина, снабженный искусственным интеллектом, превосходящим по силе интеллект многих людей, робот, равнодушный к животным, не умеющий испытывать радость вместе с другим существом или разделить печаль другого сознания, — этот андроид символизировал убийцу.

Размышления о равнодушии анди к животным тут же навели Рика на воспоминание о виденном сегодня в витрине страуса. Он на время отодвинул в сторону документы по системе «Узел–6», взял немного нюхательной соли «Сидона» номер три и четыре, принадлежавшей мисс Марсетен, и втянул носом воздух. Потом он сверился с часами, установил, что у него еще есть немного времени, поднял трубку настольного видеофона и попросил мисс Марсетен:

— Вызовите мне зоомагазин «Счастливый пес» на Саттер–стрит.

— Одну минутку, сэр, — сказала она и раскрыла телефонную книгу.

«Нет, — убеждал себя Рик Декард, — не могут же они требовать такую сумму за страуса. Они наверняка должны сбавить. Так всегда делалось в старые времена, например, когда торговали машинами».

— Зоомагазин «Счастливый пес», — объявил радостно мужской голос.

На видеоэкране Рика возникло уменьшенное изображение веселого лица.

Было слышно, как лают и ревут животные.

— Этот страус, которого вы выставили, — проронил Рик, играя стоявшей перед ним керамической пепельницей, — сколько я должен внести за него сразу?

— Минутку, — попросил продавец зоомагазина.

Он обзавелся карандашом и бумагой.

— Сразу выплачивается одна треть.

Продавец начал считать.

— Позвольте спросить, сэр, вы собираетесь покупать?

Рик сдержанно ответил:

— Я еще не решил.

— Ну, допустим, мы заключим на страуса тридцатимесячный контракт, — объяснил продавец, — с очень низким комиссионным процентом, всего шесть процентов в месяц. Тогда ваш месячный взнос после первоначального составит…

— Вы должны понизить цену, — прервал его Рик. — Сбавьте две тысячи, и я внесу наличными все сразу.

«Хейв Холден пока сошел со сцены, — думал Рик. — Это очень важно, принимая во внимание, как много будет заданий в текущем месяце».

— Сэр, — обратился к нему продавец, — наша цена и без того на тысячу долларов ниже указанной в каталоге Сидни. Проверьте по вашей книге, я подожду. Я хочу, чтобы вы сами убедились — мы запрашиваем справедливую цену.

«Боже, — подумал Рик, — они не думают уступать». Все же просто ради интереса он вытащил из кармана потрепанный экземпляр каталога, отыскал раздел «страус» — самка–самец, молодой–старый, больной–здоровый, бывший в употреблении, не бывший — и сверил цены.

— Не бывший в употреблении самец, молодой, здоровый, — уточнил продавец, — цена тридцать тысяч долларов.

Он тоже держал перед собой каталог Сидни.

— Наша цена ровно на тысячу долларов ниже. Итак, ваш первый взнос…

— Я подумаю, — сказал Рик, — и перезвоню вам.

Он хотел повесить трубку.

— Ваше имя, сэр? — с готовностью спросил продавец.

— Френк Мерривел, — сказал Рик.

— Ваш адрес, мистер Меривелл, на случай, если меня здесь не будет, когда вы позвоните?

Рик назвал выдуманный адрес и повесил трубку. «Такие деньги! — размышлял он. — Однако люди покупают. У некоторых имеются подобные суммы». Он снова поднял трубку и попросил:

— Дайте мне город, мисс Марсетен, и не подслушивайте. Это секретный разговор.

Он свирепо посмотрел на нее.

— Да, сэр, — ответила она. — Прошу, набирайте.

Потом она отключилась, оставив Рика лицом к лицу с реальностью мира.

Рик набрал по памяти номер эрзац–зоомагазина, в котором покупал свою лже–овцу. На маленьком видеоэкране появился человек, одетый как ветеринар.