Мечтать не вредно

– Я и не вычеркиваю. Я просто отодвинула их пока на второй план. Понимаешь, вот эта пятерка по разным причинам имеет основания Таню не любить. Начнем с Лады Грищенко. До появления Тани она – единовластная хозяйка ателье. Ее вполне устраивает сложившаяся ситуация – все спокойно шьют примитивные платья для «новорусских» клиенток. Лада процветает. Все так задушевно и просто, мы сидим, как говорится, а денежки идут… Нет, конечно, можно посмотреть спутниковый канал, где с утра до вечера показывают моды. Что-то там присмотреть попроще, но… Лада типичная серость с манией величия. А тут появляется наша Таня, и жизнь Лады из спокойной и налаженной превращается в кошмар. Постепенно Таня становится главной, а простенькое ателье превращается в целый синдикат. Даже журнал начинают выпускать… Так что кандидатура Лады вполне уместна в черном списке, согласись. Единственное, что у меня не совпадает, – это то, что в моем представлении Лада не блещет интеллектом… Она обычная женщина, но – я же пока ее не видела? Кто ее знает? Знакомство покажет…

– А вот эта пара со странными именами?

– Подл и Грязнер? О, они, по словам Пенса, те еще голуби!

Я замолчала. Вот ведь странность – а почему я внесла их в свой черный список? Потому что они «голуби» в полном смысле? Или потому, что воспоминания о них и у Тани, и у Пенса вызвали недовольные гримасы? Мне, конечно, сказали, что Подл и Грязнер личности мерзопакостные, но у нас по улицам бродит много подобных, и никто из них анонимками не развлекается! То есть, может быть, и развлекается, но совершенно не обязательно вносить человека в список подозреваемых!

– Сейчас обдумаю, – пообещала я. – Мне отчего-то не хочется выбрасывать их из списка, а мотивов для этих писем у них нет. Таня им не сделала ничего плохого, наоборот, взяла обоих на работу, и они тихо и смирно шьют джинсовую одежду, причем делают это не самым худшим образом. Может, они и не писали никаких писем, но вот не хочу я пока их совсем убирать!

– Ладно, давай объясняй следующего.

– Следующий у нас некий Варлаамов. Илья Дмитриевич. Если Татьяна фактически «подсидела» Ладу, то Илья Дмитриевич, как мне кажется, старательно «подсиживает» Танечку. Но это может быть моим частным мнением. У Пенса вообще к Варлаамову странное отношение – они вроде бы относятся друг к другу с симпатией, но Пенс, как мне опять же показалось, вносит в свое отношение долю иронии или просто чего-то недоговаривает. Вот этот самый господин Варлаамов подходит по всем статьям. Несмотря на странные недомолвки моего Сережки, что он вряд ли будет с Таней так развлекаться, поскольку у него к ней сложное отношение… Здесь Пенс сразу замолчал и буркнул: «Сама спроси у Тани». Но по его же характеристике Варлаамов – умненький, хитренький и плюс к этому творческая личность. Со всеми вытекающими отсюда минусами. Поэтому я и поставила возле него самый большой крестик.

– И последний у нас кто?

– Последний – Танечкин бывший друг Виктор.

– Отпадает, – мотнул головой Андрей.

– Почему? – возмутилась я. – Тебе он почему-то симпатичен?

– Не в этом дело! Просто, если ты вспомнишь Татьянин рассказ, ты поймешь, что письма приходили еще тогда, когда Виктор был при Тане.

– Он мог предчувствовать разрыв!

– И стал бы его ускорять?

– А отчаяние? – не унималась я. – Обида, холодной рукой сжимающая сердце? Нет уж, Ларчик, пусть он побудет в списке!

– Как хочешь, – передернул он плечом. – Но мне кажется, искать надо среди вот этих двух. Либо Лада, либо Варлаамов. Довольно просто!

– Конечно, – уставилась я на него с возмущением. – Проще и придумать нельзя! И времени у нас много! Он ведь всю жизнь может писать Тане письма и слать фотографии! К старости разберемся, кто это был и почему он вел себя так негативно!

– Ладно, делай как знаешь, – махнул он рукой и уже собирался продолжить, но зазвонил телефон.

Он поднял трубку:

– Я слушаю.

Потом просиял и сказал:

– Да, Танечка. Конечно. Сейчас.

После этого он протянул трубку мне.

– Саша? Привет, это Татьяна Борисова, – услышала я глуховатый голос. – Я договорилась с Никитичем. Но он хотел бы с тобой поговорить. Лариков не отпустит тебя на часок?

– Куда ж он денется? – ответила я, взглянув на своего босса. – Ежели по делу – отпустит. Он мне только личную жизнь запрещает.

Татьяна рассмеялась и посоветовала мне не сдаваться.

– Никогда не сдамся, – пообещала я. – Или женю его на себе из мести. Пусть всю жизнь мучается!

Лариков покраснел и ретировался в кухню.

– Так встретимся? – спросила Таня.

– Когда и где?

– Через час. Тебя устроит?

– Конечно, устроит, если вы не собираетесь ждать меня у Эйфелевой башни.

– Нет, мы скромны. У «Элвиса», пойдет?

– Давай, – согласилась я.

Название кафе напомнило мне об Элвисе Пресли. Воображение уже услужливо рисовало полумрак, немного странный и приятный антураж, как в «Криминальном чтиве», и сплошной рок-н-ролл… Средства вряд ли позволили бы мне посетить милое местечко самостоятельно! Но…

Я бросила взгляд в сторону моего босса, и он сразу же дрогнул.

– Сколько? – спросил он голосом провинившегося супруга, готового откупиться от своей жены.