Мечтать не вредно

За дверью действительно стояли Тоня и Лера, которые вернулись домой неизвестно откуда, но ругать их сейчас было бы совершенно нелепо и странно. У тёти Алины пропало всякое желание это делать. Да и повода, подходящего для такого случая, явно не хватало. Девочки выглядели очень чистыми и аккуратными, что никогда не случалось с ними раньше после подобных исчезновений и прогулок в одиночку. К тому же они явились не таясь, и это тоже было большой неожиданностью и серьёзным оправданием, которое приходилось зачесть им в пользу. Дверь была открыта, а значит, ничто не мешало им попытаться проникнуть домой потихоньку и скрыть следы своей вины. Однако они этого не сделали, и тётя Алина была крайне озадачена и удивлена. Но самая главная причина, по которой язык вдруг стал неповоротливым и тяжёлым, накрепко прилипнув к гортани, заключалась в том, что Тоня и Лера пришли не одни. Они привели с собой ту странную женщину, поселившуюся с недавних пор в соседней квартире и внушающую ей, уверенному в себе руководителю важного отделения важного учебного заведения, что-то похожее на уважение. И даже более того. В присутствии этой новой, малознакомой ей жилички, тётя Алина испытывала непонятную робость, хотя причин для этого не было никаких. За всё время они не обменялись друг с другом и парой слов, ничего кроме того, что требовала обычная вежливость. Но тётушке казалось, будто её за что-то недолюбливают и осуждают. Впрочем, это было уже полным абсурдом, и обращать внимание на такую чепуху, а тем более страдать от своей собственной мнительности тётя Алина не хотела и не могла. За что её можно недолюбливать или осуждать? Особенно постороннему человеку, не имеющему ни к ней, ни к её жизни ни малейшего отношения. Каким образом девчонки познакомились с этой женщиной, и зачем только они привели её сюда? Хотя нет. Похоже, как раз наоборот. Это она познакомилась с ними и привела их с собой. Ух! Как же всё запутанно и сложно!

Тётушка по-прежнему молчала, она ждала теперь, что произойдёт дальше. Тоня и Лера тоже не раскрывали рта. И это было понятно. Вряд ли они станут пускаться в объяснения без всяких вопросов со стороны взрослых. И хотя прояснить кое-что было совершенно не лишним, этих вопросов никто не задавал. Какая-то стеснительность и неловкость овладели всеми, как будто они вдруг почувствовали, насколько мелкими и ничтожными могут показаться сейчас любые попытки начать назревшую ссору или, напротив, заглушить её, чтобы избежать шума и неприятных сцен при посторонних. И лишь один человек, по всей видимости, не замечал того, что смущало остальных и мешало им вести себя так, как обычно. Во всяком случае внешне этот человек оставался совершенно спокойным, и затянувшееся молчание его, похоже, ни капли не беспокоило. С интересом рассматривая тётю Алину, он, а вернее она – та самая новая соседка, о которой толком никому ничего не было известно, – почему-то странно улыбалась. И от этой улыбки тётушке стало ещё хуже. Чуть насмешливый взгляд не выдавал, а, скорее наоборот, скрывал то, что происходило в голове у этой женщины. И если бы молчание продлилось ещё немного, то тётя Алина, наверное, решилась бы на какой-нибудь эксцентричный поступок, лишь бы её перестали так откровенно рассматривать и думать о чём-то, без сомнения, в корне неверном на её счёт. Но, к счастью, пауза была прервана. И сделала это всё та же странная и непонятная гостья.

– Добрый день! – произнесла она таким приятным, мелодичным голосом, что тётя Алина, не лишённая эстетического воспитания и вкуса, невольно заслушалась, и даже её обычная мигрень вдруг куда-то отступила, унося с собой и желание выложить всё, что она хотела и собиралась сказать. – Извините за беспокойство и за то, что я пришла к вам без всякого приглашения. Может быть, это несколько неожиданно. Но мы ведь с вами соседи. И мне давно уже хотелось познакомиться поближе с теми людьми, что живут теперь, можно сказать, бок о бок со мной.