Мечтатель

Самое удивительное, что эта повариха, похожая ростом и комплекцией на почтенную мать хоббичьего семейства, оказалась первым из тех магов, присутствие которых я вычислил аурным зрением. «Светлячище» в кухне подвесила тоже скорее всего она.

Маг-кашевар? Гм, гм…

И тут, не дав мне опомниться от первого впечатления, Анира воскликнул:

— Мастер Луа, я вернулся!

— Скажешь тоже, «мастер»… — голос у поварихи оказался неожиданно низким и скрипучим — ни дать ни взять отсыревшая половица. В нём без труда читалось этакое сварливое добродушие. — Старая Луа не сподобилась даже звания заклинательницы, а ты — «мастер»… хотя для тебя, шалопута, даже я, пожалуй, сойду за настоящего мага, сильного, опытного… ну, рассказывай.

Заканчивая чуть нарочито затянутую реплику, повариха-маг развернулась на скамейке, без которой с её-то ростом было бы невозможно дотянуться даже до самых нижних полок с посудой. Шагнула на другую скамью, ту, что у стола, и поставила перед Анирой глубокую миску с порцией каши, в которую воткнула деревянную ложку, а также кружку с каким-то дымящимся отваром. По мне Луа всего лишь мазнула быстрым взглядом и отвернулась, снова шагнув на скамью у плиты. Но это «невнимание» меня не обмануло: в ауре поварихи полыхнули десятки оттенков, от просто напряжения и смутной тревоги до изумления и страха.

— Ох, мастер, вы не поверите, когда я расскажу, что с нами было! Сначала…

Не прошло и полминуты, как мне выделили такую же порцию, как Анире, после чего я благодарно поклонился Луа, снова отвернувшейся к плите, и сел за стол рядом с магом. Меж тем младший посвящённый успел так увлечься, излагая своё видение событий, что временами забывал жевать. Повариха не забывала подбадривать его приличествующими хмыками, охами и прочими междометиями. По ходу дела на кухню просочился (и получил свою порцию) Мирг, а за Миргом — брат Маррех, которому достался, помимо миски с кружкой, ломоть свежей лепёшки с солидным кусом ветчины. М-да, орденцы тут явно на особом положении…

Как и маги, впрочем.

Странно это и несколько обидно: я тоже ветчины хочу! Мя-са, мя-са!!!

Ладно, раз не дают нам поклевать кровавой пищи, сосредоточимся на «светлячище». Все мои навыки, сколько их ни есть, отличаются одним и тем же крупным недостатком: без моего прямого контроля они работать не будут. А вот эта фиговина под потолком, похоже, постоянного внимания со стороны Луа не требует. Почему? Как? Интересно, однако.

Но толком сосредоточиться на «светлячище» я не успел. У входа на кухню нарисовался очередной суровый мужик в доспехах с нашитыми пластинами… то есть, разумеется, мужчина: мужики тут работают на земле, а обозвать воина землепашцем означает нарваться на ответную грубость, возможно, даже смертельную. В общем, одоспешенный буркнул:

— Иан-па?

Я, не реагируя, выскребал из миски остатки каши. (Кстати, не такая уж скверная еда: два разных вида крупы, кусочки обжаренных в масле овощей, какие-то специи, причём не одного и даже не двух видов, грибы… совсем не то, что походный вариант, да!).

— Саорэ Иан-па? — более чётко и строго позвал тип в дверях. Что ж, полноценное обращение к моей сиятельной персоне достигнуто. Причём бескровно. Я повернулся, сказал:

— Один момент.

Допил в три глотка отвар, тоже вполне пристойный на вид и на вкус. Встал, ещё раз благодарно поклонился Луа, даром что та этого не увидела, занятая помешиванием, как и при моём появлении. Вышел.

И уже своими глазами убедился, что в общем зале, помимо одоспешенного, меня ожидает второй из присутствующих на заимке маг. Ну, или, если считать с Анирой — третий.

До меня дошло, наконец, почему этот, с хрустально блестящим разумом, вызывал у меня такие странные двойственные ощущения. Ларчик открылся просто: маг оказался кастратом. Вот уж воистину: и не мужчина, и не женщина! Балахон на нём — той же системы, что у Анира и Луа, тоже подпоясанный простой верёвкой — висел на бедолаге, как на вешалке. Да, именно бедолаге! И дело не в отсутствии того, что меж ног. Просто…

Обритая, как у тифозного, голова. Здоровенный синяк на левой скуле, ссадина на челюсти, под левым глазом бланш (видать, какая-то скотина отрабатывала удар правой). Сломанный и неправильно сросшийся нос, дополнительно уродующий лицо с довольно приятными, тонкими чертами. Но главное — пустой, неподвижный взгляд серых глаз.

В прошлой жизни я ни разу не сталкивался с настоящим, систематическим насилием. Да, по телевизору показывали много разного. Но поверьте: увидеть что-то по телевизору и столкнуться с этим нос к носу, да ещё неожиданно…

Первой моей, инстинктивной реакцией стал укол чего-то вроде страха пополам с жалостью. Люди жалеют ближних именно так: сочувствие замешано на опасении получить такие же травмы, как у того, кого жалеешь. Таков зашитый в гены инстинкт. Но почти сразу, смыв позорное, подгибающее колени чувство, во мне вязко колыхнулся гнев. Не на кастрата, разумеется — на того или тех, кто так его разукрасил, кто его унижал, кто изгнал свет из его глаз. Дать выход этому чувству я не мог. Но зато я мог сделать кое-что другое. Хотя бы попытаться.