Мечтатель

Солнце наполовину скрылось за холмом, когда Ухобой распахнул перед спутниками дверь постоялого двора, над которой висела, чуть покачиваясь, ведёрная пивная кружка с крышкой. Вряд ли из этой великанской кружки кто-либо когда-либо и что бы то ни было пил, но с ролью вывески она справлялась. В проём двери тут же потёк гул многих голосов, смех, колеблющийся свет сальных свечей, а ещё — густой дух постоялого двора без претензий на изыски: подгорелая еда, мужской пот и разлитое пиво. Когда порог перешагнул Иан-па, посетители большого зала ощутимо попритихли, разглядывая невиданное диво (что у самого Иан-па, впрочем, каких-то неприятных ощущений не вызывало… а если вызывало, то он это успешно скрыл). А потом через половину зала ко входу двинулся, раскидывая руки, здоровенный мужик.

— Ухобой! — почти проорал он. — Жив ещё, сволота подземная!

— Хех! — ответствовал Мирг, оскалясь, — не надейся, что я сдохну раньше тебя, Палёный!

Прозвище подходило хозяину двора (а это явно был хозяин) как нельзя лучше. Самой приметной чертой его внешности, прямо-таки бьющей в глаза, заставляющей либо таращиться, либо стыдливо отводить взгляд, служил огромный бугристый ожог во всю правую половину головы. Наплывы вспученной плоти превращали угол рта в безгубый разруб, сплавляли в единое целое веки правого глаза, а уж что там творилось на месте уха, и вовсе не хотелось разглядывать. На обожжённой стороне волосы не росли, и Палёный — видимо, для равновесия — брил все волосы на уцелевшей стороне, так что тень от густой чёрной щетины рядом с розовой, неестественно гладкой кожей смотрелась довольно странно.

— Кого ты приволок под мою крышу? — поинтересовался он после краткого ритуала с объятиями и обоюдными хлопками по плечам.

— Что, интересно? Я расскажу. Если подашь наверх пожрать и выпить чего поприличнее. На четверых. Очень рассчитываю на твои особые копчёности, жадюга, учти это.

— Ха! Да у тебя, небось, и расплатиться-то нечем, босота?

— И это, — с какой-то особой интонацией, — мы тоже обсудим, Палёный.

Жутенькая из-за ожога ухмылка в ответ:

— Ну-ну. Айда за мной.

«Наверху», в конце короткого коридора после скрипучей лестницы, обнаружилась вполне приличного (можно сказать, неожиданно приличного) вида комната. Украшенная без особых изысков, в чисто «мужском» стиле: резьба по дереву, чеканка, этажерка с каменными статуэтками каких-то страховидных тварей — пугающе реалистичных, надо сказать. Мирг, кивнув в сторону этажерки, поинтересовался:

— Пополнения в наборе?

— А то. Будто ты Шмыга не знаешь! Ну, устраивайтесь, а я за жрачкой. Не буяньте тут!

Палёный вышел, прикрыв дверь. Иан-па подошёл к выставке тварей, спросил:

— Надо полагать, это всё водится в отрешённых землях?

— Угадал. И это, и ещё много чего другого.

— А кто такой Шмыг?

— Маг земли. Слегка сдвинутый… а может, и не слегка. Член гильдии, кстати.

— Ага. Наш хозяин, Палёный, тоже?..

— Ну. Почётный Охотник, отставник по увечью. Кстати, лечение ему лучше не предлагай.

— Почему?

— Потом объясню. Пока просто поверь на слово.

— Верю.

Мирг опасливо покосился на Иан-па, но тот спокойно продолжал разглядывать статуэтки. И не похоже, чтобы рвался целительствовать, как на Дозорной заимке при виде Йени Финра (нет, сам Ухобой этого не видел, но Анира успел разболтать). С другой стороны, случаи-то разные. Одно дело — заморённый избитый парнишка невеликих годов, по известным причинам похожий на девицу, другое дело — здоровенный и громогласный муж в совершенных летах, более-менее собой довольный и впечатления полудохлого котёнка отнюдь не производящий.

«Может, всё же предложить им обсудить… лечение? Если удастся уговорить Палёного, конечно… вот-вот. Если. Ну, попытаться-то надо. Даже просто морду жжёную исправить, не говоря о зрении и слухе — дело нужное. Или не предлагать ничего, а просто спросить: сведёшь? Или ожоги не только обычным магам жизни плохо поддаются, но и ему?

Эхе-хе. Так и запутаться немудрено».

Неприятно ощущать себя экспонатом. Нет, особой робостью я не страдаю, в присутствии большого числа малознакомых не теряюсь и не начинаю заикаться. Но всё равно неприятно. Надо бы раздобыть что-нибудь из местной одёжки, дабы поменьше выделяться. Ибо нефиг. Добро бы ещё просто пялились, но тут моя проснувшаяся эмпатия подкузьмила, чтоб ей! А наглухо все ощущения заблокировать можно, но не выход. Как ни крути, эта самая эмпатия — одна из линий обороны. Конфликт с Орденом Щита толком не урегулирован. Пальнут по мне, улучив момент, или подсыплют чего — и вид я буду иметь даже не кислый, а мёртвый. Нет, глушить ощущения нельзя. А значит, что? Значит, нужно мимикрировать.

Вот ещё, кстати, тема: что, если замаскироваться с помощью иллюзий? И переодеваться не надо, и внимания лишнего не привлеку. Надо бы это дело провентилировать. А то со своими важными теоретейскими рассуждизмами совсем забыл о простых практических нуждах.