Мечтатели

Чтобы реабилитировать Кассандру, часть записей была представлена публике на следующий день. Убежденный, что пресса будет продолжать преследовать ее, Николас настоял на том, чтобы вылететь из Гонолулу первым же рейсом.

В Нью-Йорке, среди друзей и сотрудников Кассандра начала приходить в себя. Все симпатизировали и сочувствовали ей из-за того, что ей пришлось пережить на Гавайях. Пресса принялась теперь за бесславного Гарри Тейлора и его роль в жизни Кассандры. Ко всем событиям добавилось еще то, что буквально через неделю после прибытия Кассандра получила приглашение правления «Глобал энтерпрайсиз» взять руководство в свои руки. Концерн терял ежедневно сотни тысяч долларов. И лишь ведущий специалист в этой области и с достаточной ликвидностью мог спасти положение. Выбор пал на Кассандру Мак-Куин.

Кассандра долго обдумывала это предложение. Решение пришло не просто. Сначала она хотела отклонить предложение. Она не сомневалась, что многие будут осуждать ее за то, что она наживает капитал на смерти Стивена Толбота.

– Вы могли бы посмотреть на это с такой точки зрения, – прямо сказал Эрик Голлант, – это исключительно деловое предложение. Банки были бы рады купить его, но им известно плачевное состояние компании «Глобал». Соглашайтесь, Касс, пока еще возможно что-то сделать.

Когда Кассандра поделилась своими сомнениями с Николасом, он ей сказал:

– «Глобал» всегда был частью тебя.

На следующий день Кассандра объявила о своем согласии и немедленно приступила к делу. На пресс-конференции она сказала:

– Своим успехом «Глобал» обязан был труду многих людей, перед кем я чувствую обязанность сохранить его доброе имя.

Кассандра категорически отказалась отвечать на вопросы, касающиеся Стивена Толбота.

– Они не правы, – сказала она, сделав глоток кофе и наблюдая за вереницей детей, проходящих мимо окна.

Николас посмотрел на нее с любопытством:

– Кто не прав? Ты о чем?

– Прости. Я как раз думала об этом, – сказала Кассандра, – все это время я так желала отомстить Стивену за все: за мою маму, за Монка, за Розу… за себя. Но когда я увидела его лежащим с кинжалом в груди… он не был монстром – он был человек, который умирал. Я хотела справедливости, Николас. Не смерти. Это я хотела бы сказать Гарри.

– Гарри хотел того же, – напомнил ей Николас.

«А ты, моя любовь? Где ты был в то время, когда я была за решеткой, мучаясь, что случилось с тобой? Это ты в конце концов нашел Гарри, как ты и пообещал, что сделаешь это?»

Все эти вопросы Кассандра много раз хотела задать Николасу, но они оставались у нее на губах, она слышала Мишель и Розу, тихо обращавшихся к ней.

«Все, что он сделал, он делал для тебя. Он один должен жить с этим… Ты никогда больше не должна бояться, Кассандра, потому что Николас отказал себе в чем-то, чтобы вы могли быть свободны…»

Кассандра взяла Николаса за руку, и они вышли к Пятьдесят девятой стрит. Впереди, на Шестой авеню виднелись большие неоновые буквы ЮСЭ. Трудно было поверить, что позади осталось так много: неудачи и достижения, поражения и победы. Она знала только то, что теперь она не одинока.

– Я люблю тебя, Николас Локвуд.

– Я тебя тоже, – прошептал он.

Они слились в поцелуе, вызвавшем улыбку прохожих. И потом медленно пошли дальше, прижавшись друг к другу, вверх по улице, туда, где светились неоновые огни.