Мечты

Гоблин лежал на койке так, как его положили. Почти зелёный и без сознания. Дарос рванул ошейник, снял. Ничего. Он звал его, тормошил. Парень не приходил в сознание.

Ввалились те, кто бежал по лестницам. Дар поднял на них дико горящие глаза:

— Карету мне! Живо!

Сунул ошейник в карман, подхватил тело. Порталом идти побоялся. Неизвестно, как Фин перенесёт. Хорошо что у тюрьмы отдельный вход. Если бы его видели сейчас, то испугались бы.

Выскочил во двор, карета уже ждала.

— К Храмовому комплексу! Как можно скорее!

Возница понял и рванул стрелой. Карету так качало, что он даже перекладывать Фина не стал, так и держал на руках. Напряжённо вглядывался в лицо: довезёт ли?

Успел. Вбежал в Храм и по тайным переходам спустился вниз, в самое его сердце.

— Хранитель!

Голос, прозвучавший под сводами Храма, был, мягко говоря, неприязненным:

— Чего ты хочешь, Второй? Тот, который Первый?

— Право на Вопрос!

Хранитель помедлил:

— Ты хочешь использовать право на тот вопрос, что можно задать раз в семь лет?

— Нет! Я хочу заглянуть в суть вещей и получить помощь!

Хранитель был изумлён:

— Вы не сможете обратиться ко мне семьдесят лет! Вообще! Что скажет твой дядя?

Дарос рыкнул:

— На его вопросы я отвечу сам! Не тяни время! Это право сильнейшего и я никогда не пользовался им! Помни договор!

Голос Хранителя налился силой и эхом отразился от стен:

— Ты не отказываешься от своих слов и готов рискнуть всем, ибо король отомстит?! Ты думаешь вопрос стоит того?

Дарос выдохнул:

— Он стоит всего… Это самая большая загадка в моей жизни!

Запнулся и с изумлением уставился на тело в своих руках. Хранитель расхохотался:

— Вот ты и ответил на свой вопрос. Сам! Всего-то надо было послушать себя, дракон! Вы разучились слушать собственное сердце. Удивительно, что ты смог!

И добавил невыразимо ехидно:

— Но право на вопрос ты уже использовал. И будешь отвечать.

— Буду, — твёрдо ответил Дарос.

Дух вздохнул:

— Ну, приказывай. Три просьбы. Да положи его ко мне. Отойди!

Дарос приблизился к кругу в центре храма, истинного храма, что был скрыт от глаз всех в толще горы. С трудом разжал руки и заставил себя отойти.

— Исцели это существо.

— Ты уверен? Не пожалеешь? — издевался дух.

Дарос успокоился. Фин жив пока, а теперь Хранитель не даст ему умереть. Пусть глумится, но против договора он не пойдёт. Не сможет.

Дух понял, что его слова не действуют и замолчал. Фин открыл глаза, рывком сел. Увидел Дароса и отполз от него подальше к алтарю, где был изображён круг — древний символ Хранителя. Выйти за границы круга он сейчас не мог.

— Второй вопрос или просьба? Думай, Первый! Хорошо думай, прежде чем спросить!

Даросу и думать было не нужно:

— Хочу увидеть суть вещей! Покажи мне все жизни или личины этого существа! Всю его жизнь. Желания, помыслы, поступки! Раскрой его передо мной, как книгу!

Хранитель скорбно вздохнул:

— Все личины?

— Второстепенные, малозначимые можешь пропустить, — ответил Дарос, а потом вскипел. — Соблюдай договор, Дух! Ты знаешь, что должен показать!

Хранитель не удержался и прокомментировал. Ехидно до невозможности:

— Хочешь получить то, за что заплатил? Что ж, имеешь право, ибо за него заплатишь кровью. Ты, безумный, сам нарушил хрупкое равновесие своей жизни. Король не простит, ты знаешь! Он убьёт тебя. Пусть он не сможет воспользоваться моей помощью теперь, но и своих сил хватит.

Дарос хмуро смотрел перед собой. Всё это он знал и так. Фин в очередной раз пытался выбраться из круга, а Хранитель возвестил, словно многоголосый хор грянул:

— Смотрите же оба! Ведь ничто не бывает так полезно, как посмотреть на свою жизнь со стороны!

Фин вздрогнул и снова рванулся из круга. Его отбросило назад. Он упал, а от него отделилось его собственное изображение и повисло в мареве над центром круга. Было оно цветным, объёмным.

— Смотрите! — прозвучало опять.

… И они увидели отражение Фина в зеркале. Был он в своём старом костюме и с лохматой головой.

Услышали голоса вдалеке, смазанные, но хорошо различимые:

— Подойдёт?

— Идеально!

И вот Фин входит в департамент, волнуется и предвкушает, радуется. Чему? Это удивительно, но Дарос действительно ощущал его чувства, словно видел его душу. Вот она — суть вещей…

И замелькали картинки жизни Фина: обыденные, ни единого намёка на заговор или тайные умыслы. Ему очень нравилось у ищеек. Странно как легко он смог принять их особенности и увидеть главное: прямоту и верность. Это было важным для него, а грубость и сомнительные шутки… Да он даже удовольствие получал от них. Иногда.

После замелькала жизнь Фина на "чердаке", довольно безрадостная и сложная, надо признаться. Его действительно травили. Только и радости осталось, что общение с оборотнями по вечерам. И Азарк. Его Фин любил. "Брат моего сердца". Лучше и не скажешь.

Дароса удивило, что Фин не испытывал ненависти к тем, кто обижал его. Прощал и… понимал? С нежностью относился к Грану, Арсу, некоторым другим. Почему? К нему самому испытывал двоякие чувства: нежность и… обиду?

Дарос отвёл глаза от облака и изображение замерло. Фин сидел насупившись и, даже если почувствовал его взгляд, не повернул головы.