Мечты и свершения

Не далеко от яблони падают яблоки. В презрении к простому народу выросли и сыновья Кости. Старший сын — он уже кончал гимназию — начитался книг, восхвалявших превосходство сильной личности над всеми другими, и считал естественным, чтобы люди без достатка и с малым образованием подчинялись богатым и образованным. Эти убеждения в нем все углублялись, он старательно искал в книгах новую опору для своих примитивных взглядов. После Февральской революции среди учащихся были весьма в моде всевозможные кружки, в том числе литературные, художественные, философские, в которых подвизались преимущественно сынки состоятельных родителей. Они собирались и спорили об учении Ницше, о взглядах Штирыера и других подобных им философов. Сын Кости принимал живое участие в этих собраниях.

По-своему использовала революцию и семья Лейман. Марию выпустили из заключения, и дело было прекращено. Все это произошло так тихо, что особых разговоров не вызвало, тем более что нахлынули более крупные и важные события.

После октября

Новая власть. — Кулаки важничают. — «Добьемся мы освобожденья…» — Кузнец едет в горком партии. — Мое первое в жизни собрание.

Наступил октябрь 1917 года. Сначала появились слухи, что и власть Керенского с его «керенками», сорока рублевыми кредитками, дышит на ладан. Потом донеслось, что в Петрограде произошла новая революция, к власти пришло правительство во главе с Лениным. Это правительство издало декреты о мире и земле.

Революция сразу перекинулась в Эстонию. И здесь власть быстро и без большой борьбы повсеместно перешла к Советам.

Естественно, интерес к событиям повсюду был очень велик. Когда вернутся из армии солдаты, как изменится жизнь бедного люда, — об этом толковали повсюду. Кулаки встретили новую власть враждебно. Такие, как хозяин хутора Соо, возлагали свои надежды на приход немцев. При этом они рассуждали так: Красная гвардия еще совсем молода, не обучена, вооружена скудно и вряд ли сможет оказать сколько-нибудь серьезное сопротивление регулярной армии немцев. Тем ничего не стоит занять всю Эстонию. Навеки немцы тут не останутся, рано или поздно уйдут, передав власть «настоящим эстонцам».

Но даже среди кулаков не было единодушия в этом вопросе. Некоторые из них считали, что уповать на немцев — настоящее самоубийство, правильнее будет подождать, посмотреть, как новая власть поведет себя, и тогда уж решить, как постоять за себя. Эту точку зрения, между прочим, высказывали многие помольщики, в особенности середняки.

Половина всей земли, притом самой лучшей, принадлежала в Эстонии помещикам. В их же руках находилась и вся сельскохозяйственная техника. Разумеется, кулачество не жаловало Советскую власть. Но, с другой стороны, зажиточные крестьяне надеялись, что эта власть подрубит помещиков под корень и, может быть, удастся поживиться за их счет. Надо только не зевать, постараться, чтобы при разделе земли не упустить момент. А сил обработать и эту землю у них, кулаков, хватит. А потом голытьбе, не имеющей ни лошади, ни плуга, все равно некуда податься, кроме как наниматься к ним в батраки. Таким образом, пока всем следует сплотиться покрепче, влить новые силы в эстонские части, позаботиться, чтобы командирами там были свои люди.[4]

Бедняцкая часть сельского населения, рабочие приняли Советскую власть восторженно. Помню, как радовался мой приятель кузнец.

— Нельзя сейчас сидеть сложа руки, — говорил он, — время такое — требует дел.

И однажды при мне запел громко «Интернационал»:[5]

Никто не даст нам избавленья —
ни бог, ни царь и ни герой,
добьемся мы освобожденья
своею собственной рукой.

Кузнец решил действовать. Он позвал к себе плотника Пулловера, конюха Марипуу, старого мызного работника Кару и устроил своеобразное заседание, на котором они обсудили, что им делать, чтобы трудовой народ увидел в революции свою победу, сплотить всю сельскую бедноту.

Плотник Пулловер, человек средних лет, рассудительный, во всем поддерживал кузнеца: надо объединить мызных рабочих в профсоюз, пригласить из города представителя комитета большевиков, организовать партийную ячейку, рассказать народу об Октябрьской революции. Надо решить текущие вопросы: как поступить с имением, может быть, раздать часть земли безземельным и бобылям, покончить с арендой на землю, пусть она принадлежит тем, кто ее обрабатывает. Кроме того, надо потолковать и о нехватке товаров. Вон, постолы прохудились, а кожи взять негде, нельзя ли взять у мызы сырую кожу, уж продубить ее и выделать народ сам сумеет.

Вековечный мызный батрак старый Кару соглашался с Пулловером, особенно в отношении прирезков. Вот для таких, как он, бобылей это было бы великое дело, сказал он.