Мечты камня (ЛП)

Нет. Нет, это не моя вина. Не только моя вина. Я ничего не знаю о любви, но если любовь — это обладание… клетка… цель… то я ничего не хочу о ней знать. Не нужна мне любовь в том виде, в каком её предлагает Артмаэль.

Он меня не любит. Он меня хочет.

А как только получит, я перестану быть ему интересна.

«Потому что это единственное, для чего ты годишься, Линн. Ты никогда не станешь кем-то большим. Никто не захочет от тебя большего».

Закрываю уши руками, будто это поможет как-то заглушить голоса в моей голове, звучащие громче, чем когда-либо.

Это неправда. Неправда. Неправда.

Пожалуйста, хватит.

«Разве ты не этого хотела? Чтобы он не страдал от любви к тебе». Но по итогу мне больно, что для него это ничего не значит. Больно, что он так и не понял меня после всего того, что я ему показала. «Потому что никому не интересны твои шрамы, Линн. Потому что ты слабая. У тебя нет ничего, кроме красивого личика. Ты никто».

Хватит.

Хватит.

Хватит.

Война, развернувшаяся внутри меня, прерывается тремя лёгкими постукиваниями в дверь. Я едва их услышала за собственными рыданиями. Бросаю взгляд на дверь. Это наверняка Хасан. Он уже приходил пару раз за то время, что я сижу взаперти, звал меня, но я не хотела открывать, хотя он просил снова и снова. Не хочу, чтобы он видел меня такой. Вообще не хочу, чтобы кто-нибудь видел меня такой.

Но, с другой стороны, он ничем не заслужил такого отношения. Не заслужил, чтобы от него отворачивались. И в конце концов… нечестно, что ему тоже досталось. Я вытираю щёки. Он искренне переживает за меня… Я ему действительно небезразлична. Как бы мне ни было больно, он не заслужил подобного отношения. И я хочу попрощаться с ним, прежде чем он продолжит свой путь вместе с принцем. А я пойти с ними уже не могу — это будет ужасно неловко. Одно лишь молчание и упрёки.

Поднимаюсь, приводя себя в порядок, насколько это возможно. Красные глаза не скроешь, да и на щеках следы слёз, но и так сойдёт. Мальчик, по крайней мере, не станет задавать неудобные вопросы. Он всегда был максимально тактичен: позволял мне быть — или притворяться, кем захочу, и принимал всё со своей извечной милой улыбкой.

Открываю дверь.

Но за ней оказывается не Хасан.

Вместо него там стоит он. С опущенной головой и поднятым кулаком — он явно собирался постучать снова. Но, увидев меня, медленно опускает руку. Кажется, затаил дыхание. Я тоже. Выглядит ужасно: мятая рубашка, бледное лицо, взлохмаченные волосы. Весь вид какой-то жалкий.

Я хватаюсь за дверь, чтобы хлопнуть ею перед его носом.

Но он спохватывается раньше:

— Не уходи.

Он произносит это так быстро, что слова выходят невнятными. Голос звучит хрипло. Я останавливаюсь, чтобы взглянуть на него.

— У тебя нет никакого права просить меня об этом. У тебя нет права даже стучать в мою дверь, — сразу нападаю я, чтобы он не заметил моих сомнений. Пускай по моему лицу видно, что я недавно плакала, но я не дам ему большего удовольствия. — Что вообще ты здесь делаешь?

— Пришёл извиниться, — бормочет с раскаивающимся видом. Никогда ещё не видела его настолько негордым, чуть ли не склонившимся передо мной. Я даже почти сочувствую ему, когда вижу это отчаяние во взгляде. Почти. Проблема в том, что я ему не верю. Не могу поверить. — Прости меня, Линн. Пожалуйста. Я… не соображал, какой бред несу. Я не хотел… Не хотел тебя ранить. Я был пьян и… Я идиот. Конченный идиот.

С последней фразой я согласна, но в ответ только поднимаю подбородок выше и крепче сжимаю дверную ручку.

— Ты не можешь меня ранить, — говорю ему. Хотя это ложь. На самом деле он причинил мне больше боли словами, чем другие — руками.

— Прекращай уже.

Хмурюсь. Он всё ещё пытается диктовать мне, что я должна делать? Не говоря уже о том, что я вообще не представляю, о чём это он, чёрт подери. У меня огромное желание захлопнуть дверь, оставив его в коридоре.

— Что, прости? — шиплю я.

— Всё это! — вскрикивает он, показывая на меня рукой. — Прикидываться, что тебе всё равно. Будто бы никто не видит, что ты скрываешь под маской. Если ты позволишь себе открыться, то не станешь слабее, Линн! П-поэтому я сказал, что у тебя нет чувств! — он замолкает, словно бы жалея, что повторил эти слова. Словно понимая, что не стоило так говорить. Он опускает взгляд на свои сапоги. — Иногда мне кажется, что ты хочешь, чтобы я в это поверил: типа ты ничего не чувствуешь.

— И это не просто, знаешь? Мне нравится, когда ты дразнишься, когда смеёшься и даже когда плачешь. Ударь меня! — кричит он, указывая на своё лицо. — Разозлись! И вымести злость на мне! Но только не делай так, как сейчас! Не делай так!