Мечты марионеток

Такие слова немного даже шокировали старого прокурора. В былые времена он, конечно, был не из лучших следователей, часто проявлял жалость к обвиняемым, если чувствовал, что дело сфабриковано, либо те действовали из-за трудных жизненных обстоятельств, но рассуждать так… Он понимал, что имеет в виду Гронин, но подозревать и не доверять собственному сыну… Кому же тогда вообще верить в этом мире? Неужели полковник не доверяет вообще никому? Однако взгляд Гронина требовал и ждал ответа.

– Он жёсткий, наглый, беспринципный. С ним тяжело. Но его выбрыки все терпят, потому что он ваш сын, – вздохнув, сказал прокурор.

– Хреново, что всё так, но это ваши собственные заблуждения. То, что он мой сын – для него это даже хуже. И любые его, как ты сказал, выбрыки, должны пресекаться немедленно. Впредь если у тебя или ещё у кого-то будут возникать с ним трудности – иди сразу ко мне. Договорились?

– Так точно, – решительно ответил прокурор, хоть и сомневался, что будет так поступать.

Иерархия в СВБ была следующей: Дьяков был главным, номинально его замом был Садальский, но реально – Олег Гронин. Иногда казалось, что с Олегом осторожничает даже сам Дьяков. Поэтому прокурор не был уверен, что сможет пойти против всех в попытке как-то повлиять на Олега. Жестокость и мстительность последнего уже была довольно широко известна.

Но у Павла был свой план. Он уже решил, что полностью отстранит Олега от работы в СВБ и вообще где бы то ни было, но пока что пусть всё ещё немного побудет, как есть. Во всём этом деле уже почти ничего нельзя было испортить, и полковник хотел понаблюдать за сыном и остальными действующими лицами. Судя по всему, кто-то из них каким-то образом был связан с заговорщиками – сам состоял в заговоре либо был зависим от них. Любые перестановки сейчас могут взбаламутить воду в этом аквариуме и усложнить дело. Пусть лучше все решат, что хвостов больше нет и немного расслабятся.

– А что ты скажешь о его причастности ко всему этому делу?

Пётр Викторович недоверчиво и с опаской посмотрел на Гронина.

– В каком плане? – осторожно спросил он.

– Это он убил Бойко?

Прокурор застыл в недоумении. Голос полковника прозвучал так, будто это был и не вопрос вовсе, а уверенность. Неужели он действительно подозревал собственного сына в сговоре и попытке его убийства? Как он может так легко бросаться такими серьёзными обвинениями? Или это очередная провокация? Пётр Викторович и в прошлые времена бывало терялся перед начальством, но здесь мало того, что Гронин сам по себе непредсказуемый и крайне опасный человек, так ещё и раз за разом провоцирует его.

Он долго не решался говорить, но требовательному взгляду полковника трудно было противостоять. Будут последствия или нет – двум смертям не бывать, одной не миновать.

– Олег вызывает у меня разные чувства, – издалека начал прокурор.

– Давай-давай. Рассказывай.

Помявшись ещё немного, Пётр Викторович, наконец, решился и заговорил немного свободнее.

– Некоторые его действия и решения выглядят странно и крайне непрофессионально. Начнём с того, что я вообще не могу понять, зачем майор Дьяков назначил Олега на эту работу – ему ведь явно не хватает квалификации.

– Знаешь, я и сам не могу этого понять. Так что пока оставим этот вопрос – я как раз планирую задать его майору.

Услышанное замотивировало прокурора говорить откровеннее.

– Понял. Что я могу сказать об Олеге… он агрессивен, деспотичен и жесток. Ему не хватает ни выдержки, ни знаний, а порой, извините, и мозгов. Многие его решения исходят из позиции «потому что могу», некоторые не поддаются логике, а то и вовсе сугубо эмоциональны. Как-то так.

В лице полковника вообще ничего не изменилось. То ли он намеренно сдерживал свои эмоции, то ли не услышал ничего такого, о чём бы не знал до этого. А может его просто не интересовало то, что ему сказали, потому что следующий его вопрос был точен, краток и беспристрастен.

– Так это он убил Бойко?

Прокурор отвёл взгляд и прикрыл рот рукой, будто боялся того, что может сказать, но пауза длилась всего несколько секунд.

– Как по мне у него было меньше всего мотивов.

– Обосновывай, – немедленно потребовал полковник.

У Петра Викторовича возникло ощущение, что он на экзамене, где строгий преподаватель постоянно пытается его завалить. Чёткие, прямые вопросы Гронина постоянно ставили его в тупик. Сами по себе они были понятны, но касались людей и событий, о которых осторожный прокурор не хотел бы говорить. Особенно с полковником Грониным.