Мечты марионеток

Завидев Аню и Третьякова, Саша сразу сильно струхнул. Если бы не его природная молчаливость и флегматичность, возможно, он бы прямо сейчас кинулся на колени и начал что-то говорить или просить у Ани прощения, или делать ещё что-то совершенно лишнее, чем наверняка подписал бы себе приговор. Но вместо этого он просто застыл на месте, глядя на девушку, в то время как все остальные смотрели на него. Даже Аня подняла заплаканное лицо и одарила его коротким взглядом.

– Наконец-то, – зло и нетерпеливо бросил Владов. – Ничего не хочешь нам рассказать?

– Вы о чем? – только и смог выдавить Ткаченко, с трудом преодолев желание прикоснуться к своей щеке.

Дальше все свои силы он бросил на то, чтобы успокоить разум, прекрасно понимая, что это его единственный шанс выстоять в разбушевавшемся шторме. Если бы у них уже были к нему реальные претензии – вряд ли его привезли бы сюда. Скорее всего, он бы уже сидел в подвале у Третьякова.

– Об этом, – Владов, не глядя на дочь, указал на неё пальцем.

– Прошу прощения, Игорь Алексеевич, но я пока ничего не понимаю. Что произошло?

Владов подошел к дочери и присел возле неё на корточки. Саше присесть не предложили, потому он так и остался стоять посреди кабинета под пристальным взглядом Третьякова, который, казалось, занимался тем, что ловил любое малейшее изменение в его лице.

– Она была у вас, – сказал Владов. – И когда возвращалась домой – на неё напали и сделали с ней вот это.

Внутри у Саши все оборвалось. Он провожал её, в этом нет ничего такого, но до дома не довел, потому что случился тот разговор. Неужели после того, как они разошлись, на неё кто-то напал? Неужели Владов думает, что это мог быть он? Как вести себя теперь? Что говорить? Ведь не все можно сказать. Наверное, не все… Знать бы, что сказала она сама. И что ещё собирается сказать.

Внезапная догадка, пронзившая его мозг, была ужасной – он понял смысл её угрозы. Прямо сейчас ей достаточно сказать два коротеньких слова, и ему крышка. И ничто, никакие доводы его не спасут. Владов желает крови виновного и показательный пример – это видно невооруженным глазом. Третьяков желает выслужиться в очередной раз и готов предоставить Владову такого человека. Был бы только повод. Малейший, хоть какой-нибудь – Саша кое-что слыхал о Третьякове и его работе и меньше всего в жизни хотел бы испытать их на себе.

Видя, что Ткаченко пребывает в замешательстве, Владов расценил это по-своему.

– Она шла одна? Отвечай!

Медлить в этом случае было плохой идеей.

– Нет. Я провожал её.

– Значит, ты был с ней? – Владов осторожно дотронулся до плеча дочери. – Анюта, милая, скажи – это был он?

Аня, до этого лишь изредка всхлипывавшая, в остальном вела себя спокойно и просто смотрела то в пол, то на Сашу. Сейчас она подняла голову и посмотрела Ткаченко прямо в глаза. В её измученном, страдальческом взгляде Саша прочел скрытую прямую угрозу, которую видел только он. И чем дольше она тянула с ответом, тем больше он убеждался в правильности своей догадки. Он больше не видел возможности спастись – теперь он всецело был в её руках.

Аня не ответила отрицательно, но и не подтвердила. Просто закрыла лицо руками и зарыдала.

– Черт, – Владов бросил на Сашу свирепый взгляд, и Ткаченко понял, что не должен сейчас молчать.

– Это был не я! Вы что?!

– Кто тогда?!

– Я не знаю! Я проводил её, она ещё захотела прогуляться по скверу, но потом заявила, что дальше пойдет одна. Вы же знаете, что с ней невозможно спорить.

Владов с Третьяковым сверлили Сашу взглядами. Ему было очень трудно в этот момент не опустить глаза, но он выдержал первый натиск.

– И что дальше было?

– Ничего. Я вернулся домой.

– Ладно. Тогда скажи-ка, будь добр, что это у тебя на лице, м? – впервые подал голос Третьяков.

– Вы о ссадине?

– Ага, о ней.

– Это жена постаралась, – быстро нашелся Саша. – Она у меня дама взрывная. Иногда случается и такое.

– И за что это?

– Да ей примерещилось, что я ей нагрубил. Сначала это, а потом извин…

– Достаточно.

Владов бросил быстрый взгляд на Аню, но та не выказала никакой реакции.

Посыпались и другие вопросы, но они были гораздо менее опасными, и Саша с легкостью отбивался. Похоже, первый натиск был самым трудным, но преодолев его, дальше было все легче и легче. Аня немного успокоилась и перестала всхлипывать. Даже подняла лицо и несколько раз посматривала на Сашу. Сейчас у неё была крайне выгодная позиция – она до сих пор ничего не сказала, разыгрывая то шок, то истерику, и при этом не признавала вины Ткаченко, но и не оправдала его, что оставляло его собственное положение очень шатким.

Его отпустили только через час, и почти все это время он отвечал на разнообразные вопросы, порой очень коварные, но к счастью, сумел отбиться. Аня сдержала слово – она превратила его жизнь в кошмар, пусть и на очень непродолжительное время. Но что ещё хуже – теперь она может сделать это в любое время.

Глава 3.3

5