Мечты о лучшей жизни

– Вот ведь заботы у людей, – негромко прокомментировал услышанное Николай.

А Лена промолчала. Шла, держа под руку своего спутника, пытаясь умерить его и без того неспешный шаг, чтобы продлить путь, но дорога все равно показалась ей очень короткой.

Потом, когда уже прощались у крыльца, Николай сказал, что ему очень не хочется расставаться.

– И мне тоже, – призналась Лена.

После чего сделала то, чего сама от себя не ожидала, – привстала на носки и быстро поцеловала Николая в щеку, чувствуя, как у нее перехватило дыхание от собственной смелости. Затем поспешила шепнуть: «До завтра», – заскочила в свой домик и на минуту замерла, восстанавливая сердцебиение. Посмотрела в окошко, как тает в сумерках мужской силуэт, хотела броситься за ним, но опустилась на стул, прижала ладони к полыхающему лицу и произнесла громко:

– Какая же я дура!

– Ты очень умная, – сказал помощнице Чагин. – И это подозрительно даже: ум и красота в одной женщине. Странно даже, что у тебя никого нет.

– Я не одна, – призналась Лена.

Но Борис Петрович, казалось, не услышал ее.

– Ознакомился с твоим резюме и с удивлением узнал, что ты работала у Тимофеева, которого я неплохо знаю. Вернее, знал когда-то. По старой памяти позвонил ему и спросил, почему он тебя отпустил, а тот не смог ответить ничего вразумительного. Я только понял, что Иван жалеет об этом. Еще твой бывший начальник сообщил, что ты прекрасно владеешь английским.

– Книги читаю легко, – кивнула Лена, – а говорю хотя и свободно, но осторожно, потому что не было разговорной практики.

– Считай, что скоро практика у тебя будет – я заказал билет и на тебя, поедешь со мной в Монако.

– Я же сказала, что не могу.

– Ты просто не хочешь. Но в данный момент это не просьба и не предложение отдохнуть, а запланированная рабочая поездка, в которой ты будешь помогать мне в переговорах – переводить, записи разные делать.

– Боюсь, что не справлюсь.

– Нечего тебе бояться. Ванька Тимофеев сказал, что ты справишься с любым порученным делом. А он не врет, я его знаю хорошо. Мы с ним…

Чагин замолчал, и Лена закончила фразу за него:

– Вместе боксом занимались. Я даже знаю, где. И что вам было обещано за победу на соревнованиях, мне тоже известно.

Борис Петрович кивнул, нисколько не удивляясь тому, что она так долго скрывала то, что ей ведомо многое из того, о чем ни он, ни его брат не распространялись.

– Тимофеев – хитрый, – после некоторой паузы продолжил Чагин. – Хитрый и осторожный. В боксе он обычно вторым номером работал, но поймать противника мог так, что мало не покажется. Потом он и в авторитетах особых не был. Держал свою бригаду, а чем они там занимались, мне не говорил. Я думал, по мелочовке бомбят кого-то. Потом выяснилось, что деньги у него есть: когда я ему фирму предложил, Иван взял ее, не торгуясь. И на тебя Тимофеев не наезжал потому, что наверняка вычислял, выгодно ему это или нет. Если честно, то я думаю, именно он Леньку заказал. Хотя вроде глупо так думать, ведь наши бизнесы никак не пересекаются. А потом вдруг понял: у него одна причина ненавидеть моего брата – ты. Ты ушла, он понял, что потерял тебя навсегда, вот и решил таким образом тебя вернуть.

– Вы ошибаетесь, – возразила Лена, – Иван Алексеевич мне ни разу даже не позвонил, не поинтересовался, где я и как.

– Вот это и настораживает. Тимофеев очень, мягко говоря, хорошо о тебе отзывался и ни разу тебе не позвонил. Потому мне и кажется, что он заранее от себя подозрения отводит. И я о своей безопасности стал задумываться. Короче, мы летим вместе, а по возвращении решим, что и как.

– Все решено и так. Я увольняюсь и никуда не лечу.

– Во-первых, мои приказы не обсуждаются, а во-вторых, мы договорились, что если я представлю убедительные доказательства своих законных прав на ершовские земли, то ты остаешься.

– Мы говорили немного о другом…

– Все! – перебил ее Борис Петрович. – Сегодня уедешь домой с обеда, соберешь свои вещи, к шести я вышлю за тобой машину. Переночуешь в моем доме, а завтра с утра вместе отправимся в аэропорт.