Мечты о счастье (ЛП)

— Ты никогда не позволишь мне сделать это самостоятельно, не так ли? — спросила она, качая головой.

— Неа.

Она прижала ладонь к моей щеке и посмотрела на меня своими добрыми карими глазами.

— И что мне с тобой делать?

Я наклонился, чтобы снова поцеловать ее.

— Бек! Ты приехал! Заходите же внутрь, дождь начинается!

Я прижался своим лбом к ее и вздохнул.

— Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что эта идея была не такой уж и хорошей.

Корин ткнула меня в ребра, и я выпрямился и взял ее за руку. Мы направились к маме, которая стояла в открытых дверях.

Она наблюдала за нашим приближением, и я чувствовал, что с каждым шагом Корин все больше напрягается. И понимал почему. Мама улыбалась, но сдержанно. Она казалась неуверенной. Настороженной.

Она не купилась на эти новые отношения, которые шли по пятам старых, менее успешных. Мама у меня была защитницей. А после того, как я чуть не умер, это чувство усилилось. Сиерра так и не нашла с ней общий язык, и это создало клин в нашей семье.

Но Корин не была Сиеррой.

— Дыши, Кор, пока не упала в обморок, — прошептал я, пока мы поднимались по ступенькам.

— Заткнись, — ответила Корин сквозь сжатые зубы и растянула свои губы в подобии улыбки. Не той, которой она улыбалась мне, а той, что приберегала для неловких ситуаций.

— Привет, мам, — поздоровался я.

— Я уже подумала, что нам придется позвать подкрепление, чтобы вытащить вас из машины, — пошутила она, глядя на Корин, не на меня.

Я обнял маму, прежде чем развернуться к своей очень напряженной девушке.

— Мам, это Корин. Корин, это моя мама, Мэрил.

Корин протянула руку, и мама пожала ее. Обе женщины оценивали друг друга.

— Спасибо, что пригласили меня в свой дом, — сказала Корин, и ее улыбка превратилась в маниакальный оскал. Она протянула маме пирог, на покупке которого настояла по пути сюда.

— Мы рады тебе, Корин. Теперь заходите внутрь. Не будем обогревать еще и улицу.

Я обнял Корин за талию, и мы зашли в дом.

— Может, тебе приглушить свою улыбку? Она меня нервирует, — сказал я мягко.

— Может, мне следует начать цитировать Ганнибала Лектора. Могу я попросить у твоей мамы бутылку хорошего кьянти? — прошептала в ответ Корин, приподнимая бровь. (Примеч.: Отсылка к фильму «Молчание ягнят», где Ганнибал Лектор говорит следующую фразу: «Я съел его печень с гарниром из бобов и под хорошее кьянти!»).

Я усмехнулся, испытывая облегчение от того, что Корин еще не выбежала за дверь.

В гостиной ревел телевизор, и я понял, что папа расположился в своем кресле за просмотром футбола.

— Почему бы вам не пойти и не поздороваться с отцом. Зои где-то здесь. Скорее всего, болтает по телефону. — Мама продолжила наблюдать за мной и Корин, пытаясь понять наши отношения.

Я прижал Корин поближе к себе, но она отстранилась.

Перед тем как мы покинули мою квартиру, она меня предупредила:

— Умерь свое публичное проявление чувств перед родителями.

— Обещаю, что не засуну свой язык в твое горло, пока не уйдем. Пойдет? — спросил я ее. Сразу перед тем, как сделал это.

— Хотите чего-нибудь выпить? — спросила мама.

— Стакан воды. Корин? — Я слегка сжал ее талию, и она подпрыгнула.

— Да, стакан воды был бы очень кстати, — ответила она, глядя на меня.

— Два стакана воды уже в пути, — сказала мама, посылая мне взглядом молчаливое сообщение, которое я не смог разгадать.

— Я в состоянии ответить. Успокойся, Бек, — шикнула Корин, взглядом метая в меня кинжалы.

Может, из-за этого ужина я нервничал сильнее, чем Корин.

— Пошли, познакомимся с папой. Обычно у него припасено пару шуток. — Я потянул Корин за собой, но она на минуту замешкалась.

— Бек, я знаю, что обязательно скажу что-то глупое, и они возненавидят меня. Тебе будет стыдно. Я все испорчу. Не позволяй мне упоминать о том, как мой кот вылизывает свои шары или как я напрягаю мышцы в своем паху. Обещай мне! — Она сжала мою руку и драматично широко распахнула глаза.

Я развернул Корин так, чтобы она смотрела мне в глаза, обхватил лицо ладонями, заглянул в обеспокоенные карие глаза и нежно поцеловал. Не торопясь.

— Обещаю, я стукну тебя, если упомянешь пушистые шары или мышцы паха. Расслабься. Ты не сделаешь ничего, что все испортит. Они тебя полюбят. Обещаю. Тебе нужно лишь сделать глубокий вдох, побороть волнение и раскрыть перед ними женщину, которую вижу я.

Корин кивнула.

— И не позволяй мне рассказать твоей маме, как сильно мне нравится, когда ты сжимаешь мою грудь. Это, определенно, будет не к месту.

Я застонал и снова поцеловал ее, в этот раз глубже.

— Пожалуйста, можем мы не говорить в доме моих родителей о том, как мне нравится сжимать твою грудь? От этого мне становится немного... неудобно, если понимаешь, о чем я.

Мы оба опустили взгляд на мой пах.

— О. Ладно, — улыбнулась Корин.

Я повел ее в гостиную. Папа пил холодный чай и смотрел футбол на всю громкость. Я подозревал, что у него начались проблемы со слухом, но сам он в этом никогда не признается.