Мечты роботов (Сборник рассказов и эссе)

Орсино подчинился с явной неохотой. Было заметно, что его мускулы напряжены, но он позволил закрепить на своей голове провода.

– Что-нибудь чувствуешь? – спросила Реншоу.

Орсино кивнул и стал прислушиваться. Он невольно заинтересовался происходящим.

– Кажется, я ощущаю гудение, – сказал он, – и… слабое попискивание… и, как смешно… что-то вроде подергивания…

– На мой взгляд, – сказал Берковиц, – мартышка вряд ли думает словами.

– Конечно. нет, – сказала Реншоу.

– Ну, а тогда, сказал Берковиц, – если ты предполагаешь, что какое-то попискивание и подергивание означают мысль, то это лишь предположение. И не убедительное.

– Тогда следует опять подняться вверх по шкале, – сказала Реншоу. – Она отвязала мартышку и посадила ее в клетку.

– Ты хочешь сделать опыт на человеке ? – с недоверием спросил Орсино.

– Я его сделаю на себе , на личности .

– Ты вживила себе электроды…

– Н_е_т. В моем случае у компьютера есть гораздо более сильный источник сигналов. Мой мозг в десять раз массивнее, чем у мартышки. Майк может принимать мои кривые сквозь череп.

– Откуда ты знаешь? – спросил Берковиц.

– Неужели вы думаете, что я первый раз ставлю опыты на себе? А теперь помогите мне одеть вот это. Хорошо.

Ее пальцы пробежали по клавиатуре компьютера, и на экране сразу же замелькала причудливо извивающаяся кривая, настолько сложная, что создавалось впечатление хаоса.

– Установите, пожалуйста, свои провода на место, – попросила Реншоу.

Орсино выполнил просьбу с помощью Берковица, который явно не одобрял происходящее полностью. Орсино кивнул и прислушался.

– Я слышу слова, – сказал он, – но они несвязные и перекрывающиеся, как будто говорят разные люди.

– Я пыталась ни о чем не думать, – сказала Реншоу.

– Когда вы разговариваете, я слышу эхо. – Не разговаривайте, Дженни, – сухо сказал Берковиц. – Раскройте свой мозг и посмотрим, услышит ли он, как вы думаете .

– Я не слышу эхо, когда говоришь т ы, Джим.

– Если ты не заткнешься, – сказал Берковиц, – то вообще ничего не услышишь.

Все трое напряженно замолчали. Затем Орсино кивнул, взял со стола ручку и бумагу и что-то записал.

Реншоу протянула руку, щелкнула выключателем, высвободила голову из-под проводов и встряхнула волосами, приводя их в порядок.

– Надеюсь, – сказала она, – что вы записали такую фразу: «Адам, поднимите скандал в главном офисе, и Джим съест ворону».

– Это именно то, что я записал, – сказал Орсино, – слово в слово.

– Ну, вот и разобрались, – сказала Реншоу. – Работающая телепатия, так что нам больше не придется передавать друг другу всякую чепуху. Подумайте о ее применении в психиатрии и лечении умственных заболеваний. Подумайте о ее использовании в образовании и обучающих машинах. представьте ее в расследовании преступлений.

Глаза Орсино расширились. – Если честно, то ее социальные приложения просто потрясающие. Не думаю, что что-либо подобное будет разрешено.

– А почему бы и нет? Под соответствующим контролем закона? – безразлично сказала Реншоу. – В любом случае, если вы двое сейчас присоединитесь ко мне, наш объединенный вес сможет это удержать и протолкнуть через препятствия. И если вы пойдете со мной, то это будет Нобелевская по…

– Я не хочу, – мрачно ответил Берковиц. – Не сейчас.

– Что? Что ты хочешь этим сказать? – яростно спросила Реншоу, холодное красивое лицо которой внезапно вспыхнуло.

– Телепатия слишком нежная вещь. Она чересчур удивительна, слишком желанна. А вдруг мы обманываем сами себя?

– Так послушай сам, Джим.

– И я могу ввести себя в заблуждение. Нужен контроль.

– Что значит «контроль»?

– Замкни накоротко источник мыслей. Никаких животных. Ни мартышек, ни людей. пусть Орсино послушает металл, стекло и лазерный луч, и если он и тогда что-то услышит, то значит мы все обманываемся.

– А если он ничего не услышит?

– Тогда я буду слушать, и если не глядя – из другой комнаты – смогу сказать, подключились вы цепи, или нет, вот тогда я подумаю, присоединяться к вам, или нет.

– Ну что же, – сказала Реншоу, – попробуем контрольный опыт. Я его не проводила, но это нетрудно устроить. – Она взялась за висящие над ее головой провода и начала соединять их между собой. – А теперь, Джим, если вы продолжаете…

Но не успела она закончить фразу, как раздался холодный чистый звук, такой же чистый и ясный, как звон бьющейся льдинки:

– Наконец-то!

– Что? – спросила Реншоу.

– Кто это сказал… – удивился Орсино.

– Кто-нибудь произносил «наконец-то»? – спросил Берковиц.

– Это был не звук, – сказала побледневшая Реншоу. – Слова раздались в моей… и вы оба тоже…

Чистый звук послышался снова:

– Я ма…

Реншоу разорвала соединенные провода, и наступила тишина.

– По-моему, – еле слышно произнесла она, – это мой компьютер. Майк.

– То есть, по-вашему, он думает ? – почти таким же шепотом отозвался Орсино.

Реншоу ответила каким-то незнакомым голосом, который постепенно обрел громкость: