Мечты сбываются

Фатьме было боязно, страшно. Но сейчас ей хотелось быть смелой, как Баджи, как Гюлюш, как Севиль. Она выпрямилась, куда-то вдруг исчезли ее сутулость, неуклюжесть.

— Нет, я пойду одна!

Фатьма высоко подняла голову. И Баджи не узнала ее лица — так оно изменилось! Это было уже не то лицо, какое всегда отличало Фатьму и много сотен и тысяч женщин, таких, как она, — исчезло выражение забитости, приниженности, страстным порывом дышало сейчас ее лицо, и в этом новом его выражении были залог и предвестие чего-то нового, живого.

Когда дверь за Фатьмой закрылась, Телли сказала:

— Ну и смешная же у тебя, Баджи, сестрица!

Баджи не ответила: сердце ее было полно радости за Фатьму, и она боялась развеять ее разговором.

Как прекрасно было это чувство гордости за свободную женщину, за человека! Впервые Баджи испытала его в ту пору, когда приводила «новеньких» в женский клуб. Она ощутила подобное чувство с особой силой, когда помогла Ругя вырваться из семейного плена. И вот сейчас оно вновь охватило ее.

Баджи молчала, но Натэлла Георгиевна не смогла оставить слова Телли без ответа.

— Смешная? — переспросила она с укоризной. — А мне, когда я смотрела на эту бедняжку, было, признаться, не смешно, а грустно.

— А нос, один нос чего стоит! — Телли сделала выразительный жест. — А губы?.. Неужели не смешные?

Баджи вслушивалась… Да, носу Фатьмы следовало быть покороче, а губам — потоньше. И фигуре следовало б быть постройней. Обделила судьба Фатьму красотой, так же как и счастьем. И все же, как прекрасно было только что ее лицо, когда озарились огнем решимости! Как верилось в эти минуты, что счастье еще улыбнется Фатьме!

И Баджи холодно промолвила:

— Смешного в каждой из нас хватает — долго искать не приходится!

Почувствовав в тоне подруги неодобрение, Телли сказала:

— Выходит, по-твоему, что нельзя над твоей сестрицей даже немножко посмеяться?

— Смех смеху рознь…

Баджи отвернулась. Телли обиженно уткнулась в зеркало, и обе молча стали разгримировываться, переодеваться.

Не стало Гюлюш, исчезла Эдиль. Но распря, возникшая между ними по ходу пьесы на сцене, казалось, не прекращалась и здесь, сейчас.

Тщательно расчесав, волосок к волоску уложив челку, Телли откинулась на спинку стула и, устало потягиваясь, самодовольно промолвила:

— Сегодня приятный день — шесть раз меня вызывали зрители!

— Это не тебя вызывали, а Юлию-ханум! — возразила Баджи: она была зла на Телли за Фатьму, ей хотелось сделать Телли больно.

Телли поджала губы… Ну и характер у этой Баджи! Нет того, чтоб похвалить подругу или хотя бы тактично промолчать, если ты не в таком уж восторге от ее игры. Только и норовит уколоть. Да еще подлаживается к этой старой армянке, супруге своего шефа.

— Удивляюсь тебе, Баджи… — сказала она наконец. — Твой худрук и все вы вокруг него много толкуете о сценическом ансамбле, а когда доходит до дела… — она безнадежно махнула рукой.

— При чем тут сценический ансамбль? — не поняла Баджи.

— А вот при чем: если зритель аплодирует актрисе, играющей Севиль, то он этим самым одобряет и актрису, играющую ее соперницу, ибо вторая способствует первой своей игрой.

Телли осталась довольна своим ответом. Ей хотелось верить и убедить других, что это так. К тому же не мешало дать понять, что не только худрук и те, кто вокруг него, разбираются в теоретических вопросах.

— Ловко же ты толкуешь роль ансамбля! — рассмеялась Баджи. — Этак можно наряду с талантливой Юлией-ханум похвалить любую актрису и любого актера только потому, что те соприкасались с ней на сцене и этим как бы способствовали игре Юлии-ханум и создали ей успех!

Телли нахмурилась: не следовало ей затевать спор. А Натэлла Георгиевна вконец смутила ее, сказав:

— Да так ли уж, в конце концов, важно, кому аплодировали — той или другой актрисе? Хорошо, что пьеса имеет большой успех. Ведь то, что сегодня случилось с Фатьмой, происходит, как сами знаете, после каждого спектакля, а иногда и во время хода действия с десятками, с сотнями женщин. Недаром люди говорят: азербайджанка стала Севилью!

Разговор продолжался. А Фатьма между тем, шагая по улице, уже приближалась к дому.

Был час ночи. Луна зашла за облака, и темнота сгустилась, но шаг Фатьмы не терял уверенности. Фатьма шла, выпрямившись и словно став выше ростом. Резкий зимний ветер дул ей в лицо, впервые не прикрытое на улице чадрой, но холода Фатьма не ощущала. Впервые в жизни шла она по улице одна в столь поздний час, однако страха не было. Словно невидимый добрый друг шел рядом, освещая ей путь, согревая и охраняя от бед.

Часть пятая ДОМ И ТРУД

СМЕШАННЫЙ БРАК

Баджи не грозит ни пуля, ни кинжал — здесь, на обновленной родной земле. Ее не страшит и гнев аллаха — там, в заоблачных высях. Иные времена!

Многие люди, узнав о ее замужестве, от всего сердца поздравляют ее. Что за жизнь у молодой женщины без мужа, без детей? И что, кроме хорошего, можно сказать о ее избраннике Саше, с которым она связала свою судьбу?