Мечты сбываются

— Это мой стол, — сказал Бала, указывая на ближний. — Здесь я учу уроки.

— А это что у тебя? — спросил Шамси, увидя на столике картонный, аккуратно склеенный домик.

— Это я сам сделал и раскрасил. У меня скоро будет из таких домиков целый город!

Шамси снисходительно улыбнулся, затем вздохнул:

— Ну что ж — играй, сынок, пока ты еще маленький!

Бала возразил:

— Это не игрушка, отец, а макет.

— Ма-кет?..

Бала принялся объяснять, но Шамси, так и не поняв, упрямо пробормотал:

— Все равно — игрушка!.. — Он перевел взгляд на соседний столик и спросил: — А этот — чей?

— Этот — матери.

— Матери? — удивленно переспросил Шамси и взял со столика книжку.

— Это азбука, новый алфавит, — деликатно подсказал Бала, видя, что Шамси вертит книжку в руках и не может прочесть ни одного слова. — Скоро у нас все книги будут напечатаны так.

— А ну, прочти что-нибудь, сынок, — попросил Шамси, ткнув пальцем в эпиграф к книге.

Бала бойко сказал:

— Здесь написано, что этот алфавит «знаменует собой целую революцию на Востоке». Это слова Ленина.

Шамси поспешно отнял палец: хватит с него революций! И взялся за иллюстрированный журнал. На фотографиях были изображены женщины с открытыми лицами, по виду азербайджанки.

— Это журнал «Женщина Востока», — снова подсказал Бала.

На одной из страниц Шамси увидел портрет пожилого мужчины. Мужчина был в старинного типа бешмете, с погонами на плечах, с белыми газырями на груди. С портрета смотрели на Шамси строгие и вместе с тем добрые глаза.

— А этот важный человек как сюда попал? — осведомился Шамси с невольным почтением в голосе.

— Это — «Первый борец за женское образование и творец нового алфавита Мирза Фатали Ахундов», — прочел в ответ Бала.

Шамси смущенно отложил журнал.

Немного поодаль стоял третий стол и рядом этажерка с книгами. Над столом висел портрет Ленина и тут же, чуть пониже, портреты Азизбекова и Шаумяна. Шамси, не спрашивая, понял, чей это стол.

— У вас тут все равно как в конторе, — сказал он, — столы, бумаги, чернильницы… Вот только кассы с деньгами не видать! — добавил он, усмехнувшись.

Бала ответил тоном, каким говорят взрослые:

— Не в деньгах счастье!

Шамси покосился на сына: он вдруг понял, что перед ним уже не тот мальчик, с которым расстался он три года назад.

— А учишься ты хорошо? — спросил Шамси, с любопытством разглядывая Балу.

— Я — третий ученик в классе!

— А много ли вас всего?

— Тридцать пять.

Шамси погладил сына по голове и сказал:

— Теперь ведь без науки — никуда… — Помедлив, Шамси испытующе спросил: — Не обижает он тебя?

— Нет, — ответил Бала, поняв, кого имеет в виду отец.

— А мать он тоже не обижает?

— Попробуй ее теперь обидеть!

— Ходят они куда-нибудь вместе?

— Вчера мы втроем ходили в кино. Смотрели «Броненосец Потемкин». Интересно!

«Втроем в кино?»

Ревность ужалила Шамси: вот бы и ему так ходить в кино с женой и с сыном!

Томительно медленно тянется время в разлуке с сыном, и быстро, как ветер, пролетает оно, когда сидишь с сыном рядом, разговариваешь с ним, гладишь по голове. Не успел Шамси наглядеться на сына, как вернулась с работы Ругя.

Она показалась ему изменившейся — быть может, из-за необычной для нее одежды. Но пышные формы, пленившие в свое время Шамси, сохранились, и прежний румянец играл на круглых щеках Ругя.

Шамси почувствовал нечто вроде обиды: обходится, видать, без него!

— Пришел проведать сына, — сказал он, не здороваясь и не вставая.

— Рада гостю! — непринужденно ответила Ругя и протянула Шамси руку. Она и впрямь не прочь была его повидать: он теперь хоть и не ее муж, но все же отец ее сына.

Шамси вяло протянул руку в ответ. Приятная теплота разлилась в его груди от прикосновения знакомой мягкой руки, но Шамси ожесточил свое сердце и грубо сказал:

— Давно ли я для тебя гость?

Ругя повернулась к Бале:

— Пойди, Бала, погуляй, — сказала она, — погода хорошая.

— Бала останется здесь! — гаркнул Шамси. — В кои-то веки пришел отец повидать сына, так и то не даете им наглядеться друг на друга!

Ругя пожала плечами. Бала остался.

— Не болеет? — спросил Шамси мягче, хотя уже знал от Балы, что тот здоров и не болел.

— Нет, ничего… Часто о тебе вспоминает… Любит тебя.

— А почему же ты его ко мне не посылаешь? Судебный исполнитель сказал, что сын обязан приходить к отцу.

— Думала, что ты отказываешься от сына, — ни разу не давал о себе знать.

— Отказываешься! А шайтановы алименты кто вам платит?

— Этого мало!

Ругя имела в виду отцовское внимание и ласку, но Шамси понял ее по-своему:

— Не люблю я хозяев на мой карман! — буркнул он. Подойдя к буфету, он открыл дверцу — на полке лежали хлеб и сыр. — Живете вы, я вижу, в самом деле, небогато, — молвил Шамси не то с жалостью, не то с пренебрежением.

Но Ругя, к его удивлению, бодро ответила:

— Хватает, не жалуемся!

— Это с твоих-то драных мешков — хватает?

— Мешки я давно забыла, сейчас работаю в ковровой артели.