Мечты сбываются

Держа ее за запястья, он стал целовать ее лицо, а потом спустился к грудям. Он переходил с одного соска на другой, пробуя каждый и языком, и зубами, и пальцами. В ней разгорался костер страсти.

Наконец он скользнул рукой под рубашку и коснулся внутренней стороны ее бедер. Нина вскрикнула.

Я сделал вам больно? — с беспокойством спросил Джон.

Нет, наоборот, приятно! Займитесь со мной любовью, Джон! — Она выгнулась ему навстречу, но лишь на миг сумела увидеть то, что так желала ощутить в себе, потому что Джон отстранил ее.

Еще слишком рано.

Нет, Джон, я хочу вас внутри!

Еще слишком рано, — повторил он и приподнялся ровно настолько, чтобы вернуть свою руку в ее потаенное пространство между бедрами. — Мы сделаем иначе, — шепнул он, закрыв поцелуем ее рот, а пальцами найдя самую чувствительную точку.

Нина совершенно потерялась в буре чувств. Ей хотелось вонзиться ногтями в его спину, а он все дальше и дальше вел ее к взрыву, пока, наконец, не наступил оргазм.

Ее возвращение к действительности было медленным. Когда она смогла раскрыть глаза, его руки обвивали ее. По телу разливалась блаженная усталость, но только сейчас она поняла, как прав оказался Джон с его «еще слишком рано»! Этой ночью она не будет заниматься с ним любовью.

Джон тихо погладил ее волосы. Постепенно дрожь ослабевала, оставляя после себя чувство усталости.

Я хочу... Я хочу... — нечленораздельно шептала она сквозь замутненное сознание.

На рассвете она проснулась с желанием вновь увидеть Джона, но обнаружила, что в постели лежит одна!

Глава 9

К тому времени, когда Нина услышала в доме звуки жизни, она уже успела накраситься, собрать свои вещи и упаковать их в небольшую сумку. Как только звуки переместились в кухню, она тотчас же направилась туда.

У плиты стоял Джон и жарил яичницу с гренками. При виде его она почувствовала боль внутри, не имеющую никакого отношения к недавней операции и предстоящему расставанию.

Ей не пришлось долго стоять у двери. Джон сразу заметил ее, словно был уверен, что она придет.

Продолжая свою работу, он вылил на гренок одно яйцо, ловко уложил на сковородку другой гренок, снял сковородку с огня, переложил яичницу на тарелку и поставил перед сыном, сидящим за столом.

Глядя на Джи-Джи, Нина чувствовала другую боль. Ведь она успела привязаться к мальчику, и это было более чем удивительно! Ведь Джона она уже любила, а за последние дни ее чувство только окрепло. Мальчик долго оставался для нее незнакомцем. Незнакомцем? Скорее чужаком! Он был ребенком с серьезными проблемами. Прежде ей не доводилось иметь дело с детьми, да еще проблемными! И она никогда не представляла себе, как это трудно.

Она села на стул рядом с мальчиком и погладила его по головке, как бы сказав ему: «С добрым утром!»

В ответ он улыбнулся ей, и она ответила тем же. Джи-Джи подцепил вилкой остаток гренка и протянул ей. Душевная боль стала невыносимой.

Вы уезжаете, — спокойно констатировал Джон.

Нина кивнула:

Я должна.

Возможно, он был готов поспорить с ней, но промолчал. Каждый выложил свои аргументы и исчерпал их. Ничто не подействовало.

Но сначала вы хотя бы позавтракаете?

Нине не слишком хотелось есть, но она не могла отказать себе в удовольствии еще немного побыть рядом с Джи-Джи и Джоном.

Только если у вас хватит на меня еды.

Здесь осталось еще два яйца. Съедим по одному. То же и с гренками.

Нине стало ясно, что на нее рассчитано не было. Он не ожидал, что она станет завтракать с ними.

Не стоит беспокоиться. — Быстро отказалась она.

Да бросьте! Поделим пополам! Для меня одного яйца вполне достаточно. А даже если немного придется поголодать, я всегда готов поделиться и немногим.

Последние слова он подтвердил многозначительным взглядом. Практически он говорил, что нельзя жить по принципу «или все, или ничего», что сам готов к компромиссу, если бы Нина согласилась.

Но для Нины компромиссов не было! Она согласилась съесть яичницу, но все равно чувствовала себя виноватой. Она не могла пойти на компромисс. Не могла, и все! Слишком долго она вынашивала идею своей независимости.

Кросслин-Райз — это развивающийся рынок, и, работая там, она приближается к достижению своей цели. Бросать это нельзя!

С другой стороны, она, как неглупая женщина, понимала, что работа начинает вредить ей.

Ее чувства к Джону были сильны и росли с каждым днем все больше! Остаться у него сулило ей неприятности. Ей уже требовались некоторые вещи, которых здесь не было.

Возможно, ей хотелось сказать: «Я хочу заняться с вами любовью. Я хочу эту ночь провести с вами. Я хочу остаться здесь навсегда». Но ведь все это она ему уже говорила! Если бы она смогла контролировать свои чувства, то, может быть, никогда бы этого не сказала! Обманывать Джона, давая ему повод надеяться на что-то, чего никогда не произойдет, слишком жестоко!

Имела ли она в виду то, что говорила? Да. Именно это она поняла на рассвете и твердо решила уехать. Она действительно хотела всего, о чем шептала в страстном порыве, но еще больше она хотела самостоятельности! Зависимость от Джона — это признак ее слабости, а она всегда гордилась своей силой!