Мечты — сбываются!

Это было досадно еще и по тому, что ему нравились эти странные существа. Они были так же переменчивы, как и он, так же любили играть, так же легко рождались и умирали, чтобы возродится вновь. Было совершенно невозможно угадать, чего ждать от них в следующий миг — они то мужественно противились его силе, то своей хитростью заставляли работать даже его — ловя его в паруса на море или лопасти мельниц на земле, а могли и прятаться от его буйства, отгораживаясь неодолимостью камня. Вот и кто их постигнет — разве что камень с его неспешным постоянством.

Но в этот раз пламя пахло приятно — морем, что впрочем, не удивительно — у живущего здесь двуного, своего скота чтобы давать кизяк не было, вот и оставалось жечь то, что выбрасывало на берег море. Охватив обоими крыльями костер, ветерок разом всем телом впитал происходящее здесь.

Возле костра сидели двое, он — что-то резал маленькой полоской железа в руках на подобранной деревяшке, она — прищурив огромные глаза, смотрела за игрой языков пламени, мужчина и женщина — сегодня у старого знакомца собрались в гостях два разных мира.

Причем, «мир» в этот раз нужно было понимать буквально… Ветер даже замер, бесконечно долго для него и на неосязаемый миг для всего живого, а потом, все еще не веря, неощутимо коснулся торчащих на макушке гостьи ушей — уши тут же повернулись, ловя принесенные им звуки, а несколько толстых ворсинок над бровями приветственно качнулись, впитывая запахи окружающей ночи.

Умея впитывать знания всем телом, ветер сразу понял что, несмотря на глаза видящие сейчас только костер, она ощущает окружающий мир подобно ему. Слышит запах чешуи змеи и шуршание роющейся в куче отбросов песчанки, и даже знает, что скоро эти уши услышат последний писк — знаменующий маленькую трагедию этой ночи и очередное торжество жизни во всей ее многообразии. А еще он понял, что, несмотря на всю его невесомость, его заметили и поблагодарили.

Ветер перевел свое внимание на мужчину, этот понятно ничего не заметил и не почуял, видит только свое дело и отдает ему всю свою душу, его и ураган с места не сдвинет, волна не смоет — утес, а не человек, правда жизнь, она и на утесах следы оставляет. Вот и сейчас уйдя в свое занятие он совсем не чувствует, что смотрит его соседка может и в огонь, а видит только его правую руку. В непростых надо сказать мозолях руку, не положены, такие обычным людям, что всю жизнь только трудом хлеб насущный добывают, и представляется ей как эта мозолистая лопата чешет ее за ухом, вот и пойми этих двуногих…