Мечты сбываются

— Жаль замороженного, он-то верует тупо и свято, что получает сексуальное безумие за все его трудности. Разочаруем делового трупа.

— Такова жизнь, — с мудрым видом ответил агент.

Надо было переждать и особо организовать отъезд Крэка, почтовой связи с Ауфирью, так же как и дипломатической, не существовало, и таким образом выезд из Республики почему-то более тщательно проверялся, чем везде. Если бы поехал кто-нибудь из посольских — наверное, нарвались бы на провал.

— Поймают, заморозят еще, — пошутил Еран.

Крэк должен был отсидеться, и не в посольстве, а в гостинице, где ему положено. Ведь приехал он как коммерсант, по делу, и надо было довести игру до конца.

Крэк только еще раз попросил Ерана устроить ему «экскурсию» к видному замороженному.

На следующий день Крэк действительно попал в небоскребное здание, одно из тех, о которых Еран говорил, что их обратят в пыль при первом признаке чертообразности. Он шел в ряду других посетителей этого храма ожидания.

Этаж был непомерно высок — 71-й, и все этажи были заполнены замороженными. Некоторых заморозили даже в состоянии клинической смерти.

Деловые трупы шли сдержанно, но чувствовалось, что где-то, по-своему, они поклоняются замороженным. Они проходили коридорами, а по бокам, под охраной, в стеклянных боксах лежали замороженные, преисполненные надежд.

Крэк не задерживался, тем более что его одолело желание помочиться, но он забыл, как спросить насчет туалета. Да и выходить из рядов было неприлично, даже опасно.

Лица замороженных вполне походили на лица живых деловых трупов: выражение только чуть-чуть отличалось, причем у замороженных оно было как-то веселее.

«Сколько их!» — думал Крэк и не знал, то ли восхищаться, то ли зарыдать. Он шел и шел в рядах деловых трупов, и почти везде, куда ни кинь взор, лежали они же — замороженные. И конца этому, казалось, не было.

…Крэк, когда наконец выходил из здания, в вестибюле заметил огромное изображение человеческого мозга, которое висело тут наподобие иконы.

Он плюнул, вышел, вздохнул и осторожно помочился где-то в закутке под деревом, а потом подумал: «Зачем я плюнул перед мозгом, надо уважать этот инструмент, по крайней мере до тех пор, пока на нем не будет играть душа какого-нибудь маргинального черта».

Но вечером в посольстве его ждал подлинный ужас.

Еран с прямотой, которой отличались ауфирские спецслужбы, заявил, что пограничная линия между Республикой и Ауфирью тщательно охраняется, пограничные пункты тоже. Боятся утечки золота, всяких секретных данных и т. д.

Есть только две возможности переправить омст: одна — проглотить его в специальной упаковке, чтобы потом он вышел с калом, или же попытаться проникнуть в Ауфирь через огромные малоохраняемые зоны одичавших, граничащие как с республикой, так и с Ауфирью. Но Еран предупредил, что придется пробираться через леса, одичавшие в которых весьма агрессивны, не говоря уже о том, что среди них встречаются людоеды, сошедшие с ума на этой почве.

Крэк ожидал варианта проглатывания, но полагал, что надо категорично отказаться от него по вполне разумным причинам. Но вариант одичавших людоедов вверг его в ступор.

Глава 24

Сергею предоставили обширную комнату, обставленную одиноко: кровать, три стула и стол. Никаких излишеств и никакой патологии. Кормили его отменно. Но особых приготовлений к встрече с «существами» с ним не вели.

Все было просто. Приносил завтрак служитель, мрачно-доброжелательный, и с ним плелся карлик Нон. Он неизменно возникал, маленький и лопоухий, когда кто-либо входил в комнату Сергея.

— Хоть что, но я вам всегда переведу, — кротко говорил он Сергею. Сергей был сломлен не до конца, медленно в нем поднималась уверенность, что единственное спасение — молиться и принять все, что бы ни случилось, безропотно и спокойно. Иными словами, общение с Потаповыми не прошло даром. «Сохранить достоинство, не визжать свиньей, надежда — на веру», — думал он и внушал эти мысли самому себе. Но дикие, душераздирающие, уносящие в бездну приступы тоски прорывались в душу, в сознание. Особенно мучительно вспоминалась Дашенька, по существу, ребенок, ее тревога о нем. Здесь он уже не мог не стонать.

Служители были молчаливы, но вдруг стала приходить Армана и с нею невыносимый карлик Нон. Когда они пришли первый раз, Сергей не удержался и с тяжелым чувством спросил карлика, откуда он знает русский язык.

Нон указал пальцем вниз, и было трудно понять, что он имеет в виду. Но карлик с улыбкой пояснил, что он был членом тайного подземного сообщества. Якобы прятался от властей, а потом его простили.

— Но при чем здесь русский язык? — раздраженно повторил свой вопрос Сергей.

— Это получилось случайно, — почти пропел Нон.

Вообще он вел себя неподобающе: раза два почему-то упал на пол, сидел на стуле безвинно, а то вдруг начинал вертеться и бормотать. Это быстро проходило, и все заканчивалось той же самой зловеще-ласковой улыбкой.