Мечты сбываются! Метод мыслеформ

Додумав до конца такие мысли, я решила поставить эксперимент. Если с помощью мыслеформ я не могу изменить поведение свекрови, то, может быть, я смогу изменить его, изменив себя? Я «загрузила» на тонкий уровень утверждение «Меня не раздражает поведение свекрови» и облекла его в светло-салатовый эластичный пластик – получился небольшой аккуратный шарик в виде сардельки, наполненный воздухом (оттого он никуда не улетал, а смиренно висел рядом со мной).

Мыслеформа начала работать, и сопряженные с нею события не заставили себя долго ждать. Меня действительно перестали трогать любые проявления бестактности со стороны свекрови, и вольные, и невольные. Вместо того чтобы внутренне сжиматься от каждого ее едкого замечания, я расслабилась и отвечала необидно, но, с ее точки зрения, странно и нагло.

– Почему у тебя не вымыта посуда? Это женское дело? – привычно спрашивала она.

– А мне некогда совсем, – миролюбиво отвечала я. – Или муж вымоет, или вы помойте, пожалуйста.

– Мужу, конечно, больше делать нечего, – ворчала она себе под нос. – Мало того что он на работу ходит, еще и домашним хозяйством заниматься ему…

– Я с вами согласна, – веселилась я. – Нехорошо, что ему придется после работы мыть посуду. Но мне вот совсем некогда. Пожалуйста, выручите нас, помойте.

И свекровь вставала с недовольным сопением к мойке.

То же происходило и с другими ее замечаниями. Я перестала их бояться и в ответ почти на каждое ее недовольство теперь предлагала ей сделать работу самой, в порядке помощи.

Мое новое отношение к ее безапелляционности вызвало у свекрови сначала недоверие, потом легкую панику А дальше она быстренько отучилась совать нос не в свое дело, ведь ей совершенно не хотелось мыть посуду, стирать и гладить наше белье, вытирать пыль. Единственной ее целью было «уесть» меня. Теперь же она была вынуждена делать то, что не успевала сделать я. А это совсем не входило в ее планы.

Как я получил деньги с должника

Моему хорошему знакомому очень нужны были деньги. Он надеялся вернуть их в течение двух месяцев. У меня была интересовавшая его сумма – десять тысяч евро. Я дал ему в долг, под расписку.

Прошло два месяца, но мой должник не обнаруживал даже никакого воспоминания о том, что должен мне. Мне не хотелось ставить его в неудобное положение вопросами, и я решил еще подождать.

Прошел месяц, но долг он мне так и не возвратил. Сначала я думал, что, может быть, у человека совсем плохо с финансами. Но он не особо ущемлялся. Я видел, что у него появляются новые вещи. Я пытался сказать себе, что это не мое дело. Но меня все равно одолевала какая-то раздвоенность: с одной стороны, вроде бы было неловко спрашивать его о деньгах, с другой – было неприятно, что он, вместо того чтобы отдать долг, покупает себе что-то не из разряда необходимых вещей.

Я посмел спросить о деньгах через четыре месяца. То есть когда прошло уже два месяца сверх оговоренного срока возврата долга. Приятель посмотрел на меня с видимым неудовольствием и изобразил крайнее смятение. «Знаешь, у меня по-прежнему все очень плохо, – сказал он, – пока моя ситуация так и не выправилась». И мне стало совестно, что я досаждаю человеку, у которого не идут дела. «Собственно, мне сейчас деньги и не нужны, – утешал себя я. – Это ж я только для проформы спросил, просто чтобы напомнить». «Ничего страшного, – сказал я вслух, – я подожду».

Прошло еще два месяца. За это время мой знакомый слетал с подругой на недельку на Мальту, у него появилась новая одежда, новая обувь.

Я снова набрался, как мне казалось, наглости и спросил о деньгах. Он просто вытаращил на меня глаза. «Знаешь, у меня вообще не получается ничего, – сказал он. – Я все думаю подкопить денег и тебе отдать, но то одно, то другое – они куда-то уходят. Я никак не могу отложить нужную сумму для тебя. Лаже не знаю, что и делать… Может быть, мне взять кредит?» Мне опять стало стыдно, и я ответил: «Нет-нет, не бери, пожалуйста, кредит, я подожду еще».

Я ждал еще три месяца, а когда решил все-таки осведомиться о своих деньгах, выяснилось, что приятель только что отгулял довольно пышную свадьбу и укатил с новоиспеченной супругой в свадебное путешествие. Меня на свадьбу не позвали: может быть, не хотели светить расходы, а может, просто не считают меня близким человеком, я не знаю.

Но мне стало очень неприятно. Я решил во что бы то ни стало заставить наглеца вернуть мне долг.

Я репетировал перед зеркалом речи, обращенные к нему, писал черновики письма… Но все это мне категорически не нравилось. Я выступал то в роли просителя, то в роли обличителя, а всего-то и надо было эффективно напомнить о своих деньгах, так эффективно, чтобы человек понял: надо отдавать. Но я неизбежно скатывался то в выяснение отношений, то в морализаторство.