Мечты серой мыши

Пару раз я треснулась головой о низкие своды коридора. Пару раз довольно ощутимо ударилась плечом о стены, но все это было не важно. Я запретила себе думать об увиденном. Я запретила себе страдать. В конце концов, почему бы нет? Разве я не подозревала его в этом? Разве я не приняла решения быть с ним в любом случае? Тогда что? В том-то и дело, что там, на тихой улочке, пойдя ему навстречу, я была уверена, что наш роман продлится долго. А теперь я знала, что он окончен. Все. Илья — «коричневый пиджак», ему нужна дискета или моя смерть. А скорее — и то и другое. При чем здесь романтические отношения? Совершенно ни при чем!

Теперь в голове моей работал холодный секундомер. Сколько у нас есть времени, чтобы выбраться на свободу? Я не позволяла себе задержаться ни на мгновение. Даже на самых крутых поворотах, когда Свиридов со всего маху влетал куда-то влево или вправо, едва не вывертывая мне руку, я послушно прыгала за ним, позволяя волочить себя с той скоростью, с какой он способен это делать. Несколько раз мы утыкались носами в глухие стены тупиков. Но я не желала отчаиваться. Без веры в положительный исход бег от любой погони становится бессмысленным для жертвы. Наконец следователь замедлил шаг, потом остановился где-то посреди темного прохода и глухо изрек:

— Кажется, мы заблудились.

— Нет! — теперь я схватила его и понеслась вперед.

— Вы же понятия не имеете, куда мы бежим! — просипел он за спиной.

— А вы?

— Аналогично.

— Вот видите! Но единственное, о чем я имею понятие, так это то, что лучше помру где-нибудь в тупике, чем снова попаду в руки к этим монахам!

— Какая вам разница, как помирать?

— Поверьте, преогромная. Сейчас это мой выбор, а в застенках — их воля. А я терпеть не могу давления.

— Резонно…

— Ну так!

— Вы своевольная девушка.

— Еще бы!

Я рванулась в сторону, где, как мне показалось, мелькнула слабая полоска дневного света. Точно, щель! Еще одна щель в каменной стене, гордо именуемая окном. Я высунулась на воздух. У меня сразу же дух захватило: отвесная стена, внизу ров с водой. Господи! Прямо как в настоящем Средневековье. Только скрежета рыцарских лат не хватает. Хотя… за спиной у нас послышался приглушенный топот. По коридору к нам приближались люди. Я порывисто обернулась к Свиридову:

— Как хотите, а я прыгаю!

— Нет уж… — он испуганно схватил меня за руку. — Это же верная смерть! Там высоты метров двадцать. И может быть, совсем мелко.

— Может быть, там еще и крокодилы водятся, — я с ужасом глянула на мутную воду. — Но мне плевать!

— С ума вы сошли! Я не смогу.

— Вы что, под пулями не ходили? — я прищурилась, собираясь издеваться.

Свиридов вздохнул:

— Под пулями ходил, а в ров прыгать не приходилось.

— Нужно же когда-то начинать!

Я занесла ногу на, с позволения сказать, подоконник.

Николай Павлович вцепился в меня мертвой хваткой:

— Амалия! Вы же ценный свидетель. Имейте в виду, вы не имеете права погибнуть.

— Хотите сдать меня в руки «коричневых пиджаков»? — я поднатужилась и, преодолев его отчаянное сопротивление, вскарабкалась на окно.

— Амалия, не смейте!

В коридоре кто-то отчетливо крикнул:

— Я слышал, она здесь!

Этого оказалось достаточно, я рванулась в пустоту.

— Амалия! — крикнул мне вслед Свиридов испуганным голосом Ильи.

Думаете, падающий из окна человек не успевает испугаться? Еще как успевает! Я даже дышать не смела от страха. Я хотела зажмуриться, но не могла, а потому смотрела на приближающуюся серо-зеленую воду глазами, полными ужаса.

— Только чтоб не больно! Господи, пожалуйста, пусть смерть, только чтобы не больно! — успела прошептать я раз сто.

В следующее мгновение вода обожгла мне ноги. Затем в волосы забралась холодная тяжесть. Я нырнула с головой и еще долго неслась ко дну, пока наконец не замерла где-то на илистой земле. Что-то тяжелое ухнуло надо мной, толкнуло в сторону и пронеслось рядом черным болидом. Тело мое стало плавно подниматься к воздуху. В панике из-за нехватки кислорода я умудрилась сообразить, что нужно плыть, на тот случай, если моим преследователям придет в голову палить из ружья. Как мне показалось, я плыла под водой довольно долго, но, когда вынырнула на поверхность, оказалось, что нахожусь аккурат посередине рва.

— Амалия! Идиотка! Вернись сейчас же. Ты ни черта не понимаешь, вернись. Никто тебя не обидит! Пожалуйста, иди к дверям! Амалия, ну будь умницей! Детка! — Илья орал из того окна, с которого я только что сиганула.

— Уф! — крякнула голова Свиридова, вынырнувшая в метре от меня. — Что за помойка!

— Отличная водичка! — На душе моей вдруг стало так легко, что я рассмеялась.

Он тронул мою руку:

— Так, главное теперь — успокоиться. У вас истерика. Нужно быстрее плыть к берегу, Амалия!

— Нет у меня истерики, — все еще хихикая, я послушно погребла к камышам, бурно разросшимся по краю довольно широкого рва. — Просто я безумно рада, что жива!

— Скорее всего они не отстанут. Будет погоня!

Его слова меня отрезвили, и я что есть сил погребла к берегу. Свиридов плюхал руками и отфыркивался где-то поблизости.

Ступив на сушу, я охнула и присела, промычав: