Мечты в коробке. Сборник рассказов

– Не знаю, как мы-то целыми остались… – вздохнула Чернильница. – Вот хозяин думал-думал да и решил посмотреть – что будет. Письмо оставил, вернулся к гостям и виду не подал. А племянник-то, прочитав то письмо, схватился за волоса, да так и проходил всю ночь из угла в угол… Письмо сжёг – благородный человек… Ну, так вот… Утром пришёл к нему дядюшка, а он и глаз поднять не смеет. Да только дядюшка его выручил. Сказал, что жена, верно, с праздничными хлопотами переволновалась, и к завтраку не выйдет, и придётся уехать гостю, с ней не простившись. Обрадовался молодой барин, кинулся дядюшке на шею. Увидел хозяин наш, что у племянника злого умысла и не было, обнял его, расцеловал и проводил в дорогу по-доброму…

– Хм, какой обманщик! – хмыкнул Карандаш. – Женщина ради него мужа решилась бросить!.. Ох, уж эти гусары!..

– Уж не знаю, что хозяин сказал жене, а только как уехал гость, так она, голубушка, и впрямь слегла, – покачала головой Чернильница, жалея хозяйку.

– И хозяин – обманщик! – снова встрял Карандаш.

– Обманщик – не обманщик, а семью сохранил, – произнесла Перьевая Ручка.

– Дальше-то что? – нетерпеливо спросил Ластик.

– А что дальше?.. – переспросила Чернильница. – Дальше ничего и не было… Молодой барин больше не приезжал. А вот хозяйка его ждала… Долго – и год, и два, и больше…

– Да-да, – покивало Пресс-Папье. – По всему было видно, что она тосковала… Зайдёт, бывало, в эту комнату, сядет за стол и до-олго смотрит в окно на дорогу.

– И плакала часто, – всхлипнула Чернильница. – Так, бедняжка, и затихла как-то, угасла… Живёт – и не видно её, и не слышно… И гостей с тех пор хозяин не звал. Тихо в доме… Вот уж сколько лет прошло, – вздохнула, вытирая глаза платочком, – а хозяева друг другу так и не открылись. Она не сказала, что полюбила молодого барина, а хозяин – что знает об этом…

– Как грустно… – произнесла Перьевая Ручка.

Все замолчали. В комнату прокрались лёгкие сумерки. Накружившись, метель поутихла и унеслась дальше, оставив за собой какой-то белёсый туман. В наступившей тишине каждый продолжал думать об услышанном. Пресс-Папье сочувствовало хозяину. Чернильница и Перьевая Ручка жалели хозяйку. Карандаш представлял себя молодым барином и мысленно сочинял ответное письмо влюблённой женщине. Точилка не нашла ничего интересного и, прикрыв глаза, дремала. А Ластик, заложив руки за спину, ходил по столу взад и вперёд и сердито думал: «Ну и что это за история?.. Ничего не произошло!.. И о чём тут помнить?..»

– Нет! – вскрикнул, не выдержав. – Какое-то неправильное окончание у этой истории!..

– А почему вы думаете, что она закончилась? – мягко улыбнулась Настольная Лампа. – Что произойдёт и когда – заранее никому не известно. Слышите?.. – сделала паузу. В наступившей тишине послышался лёгкий звон бубенцов. – Кто-то едет.

– Кто-о?.. – спросили хором…

Разговор в коридоре

Тихо в коридоре, темно.

– Эх!.. – нарушили молчание Ботиночки. – Пробежаться бы сейчас по улице!.. Раньше, бывало, целый день бегаешь с пацанами – то мяч на пустыре гоняешь, то на забор залезешь в чужом саду яблочек нарвать, а то в поход пойдёшь с ночевой. Романтика!.. Домой вернёшься, упадёшь и спишь до утра без задних ног.

– То-то вы себе всю подошву стёрли, да носки ободрали, – хмыкнули Сапоги. – Даже шнурки все в узлах.