Мед для медведей

Оттеснив вежливого моряка, в дверь протиснулись двое. Полу не довелось их видеть раньше. Оба были одеты в мешковатую коричневую форму и имели абсолютно непроницаемые лица. Они взглянули на Пола, затем на Опискина. Тот, очевидно, знал одного из них. Несчастный затравленно взглянул на Пола, после чего завороженно уставился на дверь спальни. Неужели он хотел там укрыться, бедный мальчик! Полицейские сноровисто подхватили его под руки, поставили на ноги и вывели из каюты. Опискин что-то кричал по-русски, но Пол ничего не понял.

– Верь мне! – крикнул он вслед.

Опискин изо всех сил рвался на свободу, но его держали сильные руки.

– Я очень сожалею, – снова заговорил Петров, – всегда неприятно, когда пассажира каюты люкс уводит полиция.

– А что будет со мной? – поинтересовался Пол.

– Боюсь, вам придется немного подождать. Но я уверен, что в самое ближайшее время за вами тоже придут.

Он говорил как медсестра, сидящая в приемной у зубного врача. Кстати, по прибытии в Англию ему предстоит первым делом посетить именно дантиста, вспомнил Пол. Его случай, без сомнения, можно назвать срочным, поэтому наверняка он избежит длительного ожидания в очереди. Задумавшись, Пол даже почувствовал во рту вкус теплого воска.

– Я вас пока здесь закрою, – сказал Петров, – и не сомневайтесь, очень скоро за вами придут.

Он вышел, храня на лице скорбную улыбку. По его мнению, жизнь могла быть такой простой и приятной. Если бы не дурные поступки отдельных пассажиров. Пол ждал. Он спокойно выкурил сигарету, затем вторую. Он уже почти докурил третью, когда, наконец, пришел его черед. Снова послышались шаги, второй помощник Петров открыл дверь и впустил в каюту двух джентльменов. Пол искренне обрадовался при виде знакомых лиц. Они принадлежали прошлому, были персонажами уже разыгранной пьесы. Они прибыли из Ленинграда, который, как оказалось, Пол любил и испытывал сожаление, что никогда не увидит его снова.

Его первые слова были тщательно продуманы.

– О, товарищ Карамзин, что нового в истории хореографии?

На этот раз Зверьков и Карамзин были одеты в новые костюмы, сшитые не советскими портными. Карамзин насупился, но пока не выглядел опасным. Зверьков улыбнулся:

– Я не сомневался, что мы еще встретимся. У меня было предчувствие. – Поразительно… он повторил слова Белинды! – Наша встреча была предопределена судьбой. Не поверите, но мне как-то приснился именно иностранный порт, правда значительно больший, чем этот. И еще в моем сне было жарче. Я проснулся, но так и не понял, где это было. В конце концов, все, что ни делается, к лучшему.

– Получилось не слишком удачно, – вздохнул Пол. – Как вы считаете, что со мной будет?

– В каком-то смысле вы оказали нам неоценимую услугу, – сказал Карамзин. – Этого человека давно разыскивают. Что же касается лично вас, не думаю, что вам грозит что-то серьезное. Хотя разговоры, конечно, будут, даже, видимо, не слишком приятные. Сами понимаете, такие поступки не способствуют укреплению англо-советских отношений.

– Мне жаль этого парня, – сказал Пол, – его единственное преступление заключается в том, что он – сын великого человека, которого вы ненавидите, причем именно за его величие, за дух свободы, которым наполнены его произведения.

– С этим мы разберемся, – поморщился Карамзин, который уже начал проявлять признаки нетерпения. – Да и с вами поговорим позже. У нас будет достаточно времени.

– Я сам пойду, – сказал Пол. – Ненавижу вульгарные сцены. Мне нести багаж?

– Этим займется Карамзин, – снова улыбнулся Зверьков. – Арестованный – лицо привилегированное.

– Я вам не носильщик, – прорычал Карамзин. Пол открыл рот. Карамзин поспешно заявил: – Ладно, я сделаю это.

И наклонился за чемоданами. Его волосы были аккуратно подстрижены и уложены. Наверное, он только что посетил парикмахерскую.

Пол и сопровождающие его лица не спеша проследовали по коридору. В вестибюле, куда уже проникал свежий финский воздух, стоял Опискин, бдительно охраняемый своими конвоирами. Он выглядел помятым, всклокоченным и безразличным ко всему окружающему. Казалось, он целиком сконцентрировался на единственной проблеме – дышать. Каждый вдох сопровождался появлением на его потерянном лице гримасы боли.

– Свиньи вы, – выругался Пол, – а не цивилизованные люди.

– Встречаются и такие, – нахмурился Зверьков, – согласен, это наша проблема. Но, что поделаешь, рожденный ползать…

Тусклое освещение коридора не способствовало укреплению боевого духа. Пол сосредоточенно шагал вперед. Сейчас все решится. Сейчас или никогда. Он сделал глубокий вдох, набрав в легкие столько воздуха, что хватило бы и для юного Опискина. Осталось всего несколько шагов. Вот уже миновали последний плакат с орущим Хрущевым. Пол замедлил шаг и начал мысленно читать молитву.