Мёд горьких трав

Диана Ва-Шаль Мёд горьких трав

МЁД ГОРЬКИХ ТРАВ ВМЕСТО ПРОЛОГА. ОБЕРНУТЬСЯ ВПЕРЕД

..в саду зеленом Государь венчает голову свою венцом железным,

что заплетен шиповником и звездной пылью, да подпоясывает себя алой лентой крови.

испытание властью смиренный пройдет, а страстный сгинет..

Писание Матери, песнь вторая

На столицу опускалась темная ночь, даже звезд не было видно; улицы облачились в траур, воды трех рек замерли в тоскливом ожидании.

В храме, освещенном тусклым светом свечей, тихо звучали заупокойные песнопения. Воздух наполнял аромат горьких трав, курящихся в опаковых плошках у скульптуры Матери – Богиня распростерла руки, увитые растениями, у глаз ее замерли хрустальные слезы, на золотых волосах тускло поблескивал ореол из бронзовых цветов.

В центре храма, на высоком алтаре, лежало тело принца, покрытое с головой серебряной тканью, которая переливалась, словно текучая вода. Алтарь окутали венки из полыни, череды и шандры; вместе с венками рядом с умершим словно задерживались и шепоты простившихся. Вдоль стен храма стояли столы, на которых служители выставили сосуды с медом – символом связи с теми, кто покинул, напоминание о том, что даже горечь утраты можно смягчить. Никто никогда не уходит до конца; прощается лишь с этим миром, отправляясь к призвавшей его Богине Матери. Но заунывные звуки органа наполняли сердце звериной болью и печалью.

Все пришедшие на церемонию одеты в белое. Когда много лет назад Райан Вессель выбирал белый цветом своего парадного мундира, он думал, что будет символизировать колорит столицы, а не трагичные события, которым было уготовано свершиться. А теперь молодой мужчина стоял у тела своего брата, слушая шум крови в ушах и звучащие под сводами храма тихие молитвы и печальные песни. Глубокая скорбь объяла мир.

Служитель призывал души предков охранять ушедшего в загробном мире, довести его в Чертоги по дымным тропам скалистых гор… А люди шли и шли, оставляли сплетения цветов и скрутки трав, прощались и плакали… Райан никого из них не замечал. Стирались лица. Стирались голоса. Стоял поодаль от семьи, не в силах смотреть в их лица.

Уильям остановился позади него.

– Ищут тех, кто это сделал? – надхрипнуто спросил Райан, не поворачивая к жнецу головы.

– Полиция. Ищейки. Спецподразделение жнецов. Все на ушах с самого утра, – тихо подтвердил Лэйтер.

Выдох Райана задрожал. Вессель склонил голову, надавливая на глаза пальцами:

– Есть зацепки?

– Никаких. Сделано чисто.

– Я хочу, чтобы ты знал о каждом этапе расследования, – спустя недолгую паузу ответил Райан, убирая руку от лица и вновь глядя на покрытое тело брата. – О каждом, Билл. Я хочу знать всё.

Жнец покорно кивнул и, не поворачиваясь спиной к алтарю, направился прочь из храма.

ШАХМАТНАЯ ДОСКА

…усни под багульником, заблудший сын.

Обреченный без вины сыщешь покори черные, когда корону наденешь.

Мертвецами нашептана история твоя – отцами напророчен путь..

Писание Матери, песнь третья

267 год ЭТМ, Мукро

Теплая ночь первого летнего дня. Белоснежная городская застройка тонула в голубых сумерках и множимых речными отражениями огнями. Восточный ветер прогонял плотную духоту, и в легкой прохладе пробуждались вечерние птицы. Цвела акация. Стрекотали цикады.

Особняк на окраине столицы в одиннадцатом часу вечера оказался необычайно оживлен: всюду горел свет, на кухне кипела работа, в гостиной накрывали богатый стол. Золоченый интерьер парадных залов переливался от света люстр, имитирующего свечной.