Медь Химеры

Она проверила ярлычки на склянках. Вот склянка, наполненная хорошо высушенными белыми цветками. Но ведь это мог быть зашивающий цветок! Тогда что же такое эти розовые цветки в той склянке, которую она держала, когда переворачивала карты? Она прочла надпись на ней, ее усталые глаза сильно напрягались и косили: «Вытягивающий цветок». Она взяла не ту склянку!

Шарлен быстро попыталась разложить карты в четвертый раз, держа в руке скляночку с белыми цветками. Карта, представляющая Лестера Крамба, мужа ее дочери. Теперь я применю лекарство в этой склянке и…

Улыбающееся солнце: карта выздоровления! Лестер выздоровеет, если она вовремя введет в его организм это лекарство.

Но как же это сделать? Она не знала, но необходимо было действовать быстро. Она торопливо открутила крышку склянки, высыпала сушеные цветки в чашку, добавила воды и несколько капель малинового вина, размешала и поднесла к губам Лестера.

Она растирала ему горло, наклоняя к его губам чашку. И медленно, чтобы он не задохнулся, стала вливать жидкость ему в рот.

Ломакс вздохнул. На лице появился слабый румянец. Его глаза моргнули:

— Джон? Джон? Я люблю тебя, Джон! Я хочу, чтобы ты подошла поближе. Пожалуйста, Джон, подойди поближе.

— Тсс, сынок, — сказала она, нежно поглаживая его лоб. — Это всего лишь твоя старая теща.

Его глаза снова заблестели, они были уже не такими остекленевшими и теперь сфокусировались на ней. Румянец на его щеках стал ярко-красным:

— Спасибо, вам, миссис Хэклберри, — сказал он. Потом, истощив все свои силы, закрыл глаза.

Я вырвала его у смерти, подумала она, и тотчас поняла, как же на самом деле она устала. Она работала всю ночь и часть дня, ничего не видя, кроме ран и крови. Шарлен закрыла глаза, оперлась спиной о докторский саквояж и полностью расслабилась.

Сон, сон, сон, природный восстановитель сил.

* * *

Хельба оставалась слабой, но уже достаточно окрепла, чтобы принимать свои собственные лекарства и они хорошо помогали ей. Но за те часы, что она, раненая пролежала без сознания, она лишилась возможности управлять ходом событий, что было весьма опасно. Она достала свой кристалл и направила его на вражеский военный лагерь. Вскоре она различила в нем женщину с фиалковыми глазами, исцеляющую раненых Келвинии и Германдии.

Колдунья, назвал ее тот молодой человек. Она действительно была похожа на колдунью, но Хельба никогда не слышала, чтобы кто-нибудь еще занимался этим искусством. Она нахмурилась, наблюдая за исцелениями, жалея, что сама еще прихварывает. Магические восстановители сил, целебные средства были чудесны, но в ее возрасте они не очень многое могли сделать.

Позже женщина в кристалле раскладывала карты рядом с умирающим от ран человеком и раскрытым докторским саквояжем. Хельба наблюдала, как женщина трижды тасовала колоду и трижды вынимала из нее карты. А, вот как она это делает! Она была не очень-то искусна в колдовстве или целительной магии, только в картах — но они хорошо руководили ею и указывали ей правильный ответ.

Хельба наблюдала, как женщина дает лекарство и возвращает молодого человека к жизни. Затем, обессилевшая до такой степени, каким бывает только человек, по-настоящему занимающийся колдовством, поскольку это искусство вытягивало наружу душу также, как и жизненные ресурсы тела, женщина сползла на пол палатки, закрыла глаза и мгновенно заснула.

Интересно. У нее есть талант. В значительной степени нетренированный, неразвитый, но есть. Еще один враг? А может быть — можно ли осмелиться подумать об этом — она сможет стать моей соратницей? Ученицей, кем-нибудь, кто поможет мне сражаться?

Желая этого, она заснула и сама, и ей снились ее колдовские сны.

На следующее утро Катба вошел в комнату с высоко поднятым над гладкой лоснящейся шерсткой спины хвостом. Он исхудал после тяжелых мучений, передавая Хельбе свою жизненную силу, но он тоже принимал средства, восстанавливающие силы, и теперь поправлялся. Он подошел прямо к ней и заглянул в лицо.

— Эти двое снова попали в неприятности? — она вздохнула. — Подумай, что нам пришлось бы вытерпеть, если бы у них не были мозги взрослых людей! — Вообще-то она частенько сомневалась в зрелости их умов; иногда они вели себя так отчаянно по-детски, что ей хотелось отшлепать их по маленьким попкам.

Опираясь на трость, Хельба с трудом поднялась на ноги и последовала за своим другом и кровным братом.

Сент-Хеленс держал глаза лишь чуть-чуть приоткрытыми и притворялся, что спит. Ему до сих пор удавалось избежать гальки и комков сухой грязи. Теперь перед его носом танцевало перышко и заставляло его чихать. Он подумал, не схватить ли веревочку и не порвать ли ее, и он так бы и сделал в следующее мгновение. Но тут перышко внезапно исчезло из его поля зрения.

Он услышал как они шепчутся наверху. Маленькие дьяволята, что они придумают в следующий раз?

Неожиданно сзади по его шее потекла какая-то влага, она попала ему на щеку, затем на бороду. В ужасе он откатился в сторону и проревел:

— Вы, ублюдки! Вы грязные ублюдки!

Наверху виднелись два детских лица, которые, ухмыляясь, заглядывали в камеру.