Медь в драгоценной шкатулке

Но, как учит народная мудрость, не говори «гоп», не перепрыгнув, а желающий рассмешить богов может всего лишь рассказать им о своих планах. На следующий день, когда всё уже было готово к отъезду, меня посетил господин Кан Гуанли. На этот раз евнух со свитой зашёл в Восточный дворец чинно, со всем достоинством, подобающим посланцу императора.

— Наложница Луй Соньши, прими указ! — торжественно провозгласил он. Делать нечего, я опустилась на колени, сложив руки перед собой, а за мной на коленях же выстроились мои слуги. Господин Кан развернул шёлковый свиток.

— Император, удовлетворённый достоинствами и добродетелями наложницы четвёртого ранга Луй Соньши, — хорошо поставленным голосом, растягивая слова, провозгласил он, — перед лицом Неба принял решение ввести её в свой гарем и одарить званием супруги третьего ранга, о чём и заявляет во всеуслышание. Звездочёты Террасы ведающих небом и гадатели Приказа Великого постоянства определят счастливый день для бракосочетания. Да будет так!

Он замолчал, выжидающе глядя на мои выпученные глаза и отвисшую челюсть. Я молчала, лишь в голове тяжко ворочались смутные мысли, что надо как-то реагировать, но я не могла сообразить, как именно. Наконец одна из них всё-таки оформилась, и я всё так же молча поклонилась, коснувшись лбом пола. Выдавить из себя что-то осмысленное было выше моих сил.

Ваше величество, ну разве так можно?! Вы же меня в гроб вгоните безо всякого палача!

Лишь позже я узнала о причине такого неожиданного и скоропалительного решения. Оказалось, что Усин всё же выполнила своё намерение, сбегала во дворец Великого превосходства и наябедничала всё тому же господину Кану. Тот доложил куда следует, и император явился к супруге с вопросом, какого хрена. Императрица в ответ ядовито напомнила, что носить белый нефрит дозволяется исключительно членам императорской семьи, и не ниже супруги, а кому-то другому подобная привилегия даруется лишь за особые заслуги. Каковых за мной не наблюдается, ведь я даже сына родить не смогла… «Ах вот как! — рявкнуло его раздосадованное величество. — В таком случае, я на ней женюсь!»

Глава 11

Утки, я слышу, кричат на реке предо мной,
Селезень с уткой слетелись на остров речной…
Тихая, скромная, милая девушка ты,
Будешь супругу ты доброй, согласной женой.
Ши Цзин (I, I, 1)

В день свадьбы пошёл первый в этом году снег. Он был мокрым и почти сразу же таял, но всё равно было красиво — крупные белые хлопья падали часто, походя на занавес, отрезавший Восточный дворец от всего мира. Дворец, в который я больше не вернусь, потому что даже если Тайрен и будет прощён и возвращён из ссылки в столицу, с сегодняшнего дня я больше не его наложница. Я — одна из супруг его отца. И даже если его величество умрёт на следующий день после свадьбы, его наследник всё равно уже потерян для меня, а я для него. Пусть даже дочь спасёт меня от монастыря, в который отправляются бездетные императорские вдовы, жён и наложниц отца сыновья не наследуют.

Приготовления начались ближе к вечеру. Поскольку я не старшая жена, объяснили мне, то свадебный обряд пройдёт по упрощённому ритуалу. Не будет ни торжественного пира, на котором, впрочем, молодые всё равно не присутствуют, ни встречи женихом невесты, ни зачитывания указа о совершении брака. Меня просто проводят в спальню его величества, и всё. Войди я в императорский гарем простой наложницей, и вовсе обошлись бы без всего этого, но я перепрыгнула через ступеньку, и потому будет мне и ритуальное красное платье, и красная же вуаль, которую мой новонаречённый супруг поднимет в спальне, довершая обряд бракосочетания. Перед, собственно, тем, что этот брак скрепит.

Сказать, что я этого не хотела, значило ничего не сказать, но моего мнения никто не спрашивал. Сперва я ещё надеялась на то, что свадьба не состоится. Мои слуги, аккуратно доносившие до меня все новости, сообщали, что сановники один за другим высказывались против императорской затеи. Все они, включая приснопамятного гуна Вэня, почтительно напоминали его величеству, что отнимать чужих жён и наложниц у их законных обладателей всё-таки нехорошо. Конечно, его величество сам себе закон и над своим сыном властен не только как государь, но и как отец. Нет предписания, запрещающего взять сноху себе (вот обратное — есть), и случалось, этим пользовались. И всё-таки общественное мнение подобного шага не одобряло. Император должен являть собой образец высокой добродетели, не это ли он сам твердил Тайрену? Какого порядка ждать от подданных, если Сын Неба подаёт им такой пример?