Медь в драгоценной шкатулке

— Сегодня сестра Лин видела незнакомую ей девушку у заднего входа в наш дворец. По виду — чью-то служанку. Сестра окликнула её, но та быстро ушла, даже убежала. Я вот думаю… Может, она приходила для какого-нибудь тайного дела?

Я нахмурилась. У меня не было никаких тайных дел. Легче всего было бы отмахнуться, тем более что «у заднего входа» — это даже не внутри. То, что незнакомую, тоже не диво, пусть гарем довольно тесен, но Лин попала в мои комнатные девушки совсем недавно, собственно, с моим вторым браком, а до того провела лишь несколько месяцев в Боковом дворце. Во дворец же вошла и вовсе случайно, в счёт подати от своего задолжавшего казне отца. Я подозревала, что когда мне подбирали новых слуг, то сбагрили то, что поплоше, но девушка очень старалась, так что обделённой я себя не чувствовала.

Словом, придраться было не к чему, но что-то меня смутило. Все эти многочисленные разговоры… Права Благородная супруга, моё нежелание ни во что не лезть вовсе не гарантия, что меня оставят в покое. Что могла сделать незнакомка в моём доме? Утащить чего-нибудь?

Я в сопровождении Цу быстрым шагом вошла в спальню. На что мог кто-нибудь позариться? Едва ли это банальная воровка. Но у меня нет ничего компрометирующего… кроме разве что тех самых стихов. Император и так раздражается на каждое упоминание Тайрена, а если узнает, что я храню память о нём, его раздражение увеличится. Я бросилась к шкафчику, выдвинула ящик и вздохнула с облегчением. Листки со стихами были на месте. Все пять — я не поленилась проверить. Но если у меня ничего не пропало, то что могла тут сделать чужая служанка?

Подбросить что-нибудь.

— Цу, собери всех слуг.

Евнух поклонился и исчез. Чтобы через пять минут вернуться в сопровождении почти всей прислуги.

— Где Уцзин?

— Пошёл навестить мать, госпожа, — доложил Цу. — Прикажете привести?

— Не нужно, — я обвела взглядом притихшую стайку служанок и двоих евнухов. — Я хочу, чтобы вы осмотрели весь дворец Лотоса. Весь, сверху донизу. И если что-то появилось, чего раньше не было, или наоборот, что-то пропало, немедленно сообщите мне.

Девушки и евнухи переглянулись, но, похоже, проникнувшись серьёзностью момента, от вопросов воздержались и быстро разошлись по спальне. Впрочем, поиски не затянулись.

— Старшая сестра! — ахнула Усин, которой выпало осматривать мою кровать.

Я немедленно подошла к ней, остальные сгрудились вокруг. В руках Усин была свёрнутая из соломы грубая кукла, к которой чья-то рука приколола шпильками три бумажки. На одной было написано «Иочжун», на второй — циклический знак, которым обозначали день, в который император родился, и иероглиф «Кровля»; видимо, имелось в виду созвездие, управлявшее днём рождения его величества. Иероглифа с третьей бумажки я не поняла.

— Это же… — проговорил кто-то.

Да, подумала я, как же схожи суеверия всех миров. Если надо навести порчу, используем куклу. Или это любовный приворот? В любом случае, если бы кто-нибудь обнаружил эту куклу у меня под кроватью, то в свете уже звучавших обвинений в колдовстве мне было весьма не просто отбрехаться.

— Думаю, не нужно говорить, что вы ничего не видели? — спросила я, и все закивали.

— Мы ничего не скажем, — уверила за всех уже справившаяся с собой Усин. — Старшая сестра может на нас положиться.

— Хорошо. Тогда расходитесь и занимайтесь своими делами, как будто ничего не случилось.

Слуги гуськом вышли, кроме Усин. Я оглянулась по сторонам, прикидывая, куда бы девать эту несчастную куклу, и тут в спальню, с квадратными глазами, вбежала одна из девушек:

— Госпожа, там… Там дворцовый исправник! И с ним дядьки внутренних покоев!

Ну да, подумала я, непроизвольным жестом засовывая куклу в рукав. Раз мне подбросили эту гадость, значит, должны были и позаботиться о том, чтобы её нашли. Дай вам бог здоровья, Лин и Цу, с меня награда вам за наблюдательность и преданность! Быстро оглядев рукав — нет, ничего не видно, в эти шёлковые мешки слона можно упихать, не то что куколку размером с ладонь — я степенной походкой императорской супруги вышла в главную комнату. Усин, опустив глаза, шла следом.

— Приветствую супругу Луй Соньши, — вежливо поклонился исправник. За ним стояли четверо евнухов, в чьи обязанности входил надзор за поведением обитательниц гарема.

— Рада вас видеть, господин исправник, — как же его зовут, ведь называли… — Чему обязана?

— Чистая формальность, госпожа, простите за беспокойство. Как вам, должно быть, известно, его величество нездоров.

— Разумеется, — кивнула я и, спохватившись, что звучит слишком сухо, добавила: — Я неустанно молюсь о здравии его величества.

— Сегодня отводящие порчу заклинатели из Высшей службы врачевания определили причину недуга его величества. Кто-то пытается колдовством подорвать здоровье императора. Им также удалось определить направление, откуда идёт порча — северо-восток.

— Да что вы говорите? Какой ужас! Неужели в гареме нашлись люди, желающие зла Сыну Неба?