Мед.ведь.ма (СИ)

— И привязанным к ноге членом? — шутливо закивал Чонгук, отчего запрыгала его чёлка. — Сандо же туда не боится ездить, когда надо, — в который раз парень привёл в пример того, кто для него им и являлся — примером, тем, кому стоит подражать.

— Ты его знаешь, ему всё нипочем.

— Кто сказал, что мне нет? — Чонгук вспомнил своё далёкое и смутно отложившееся в памяти детство. Каждый раз, когда он слышал «Шаньси», почему-то вспоминал большой частный дом, свору детей, родственников и мать. Она была китаянкой, но откуда именно золотой уже не помнил. Знал только, что на её родине нельзя было заводить столько детей, сколько они с отцом завели, поэтому каждый раз, когда мать оказывалась в положении, они уезжали в Корею, а однажды так и остались тут насовсем, не вернувшись больше в тот шумный и светлый дом в Китае. Где он был? Когда родители привезли его в Тигриный лог, чтобы отдать на попечение монастыря, Чонгуку шёл шестнадцатый год, но по корейским традициям прибавлялся ещё один, засчитывая те месяцы, что он был в утробе матери, поэтому посчиталось, что семнадцатый. Сейчас ему двадцать пять по мировым стандартам, и о доме, в который не возвращался с тех пор ни разу, он уже почти ничего не помнил. Двух старших сестёр — не забыл, а младших, пожалуй, и не узнал даже, если бы встретился. Сколько им уже должно быть? Двадцать два, близнецам двадцать, семнадцать и… сколько же младшей? Пятнадцать? Или четырнадцать? Или больше, или меньше? Чонгук поймал себя на не очень симпатичной мысли, что голова отпустила воспоминания о его родной семье. Да и удивительно ли, после того, как его семьёй стали золотые. Вот его братья — Чимин, Ви, Шуга, а отцы — наставники и мастера.

Дверь в квартиру открылась одним из передающихся по рукам ключей, который Чимин тотчас повесил на крючок возле входа. На кухне что-то аппетитно шипело, источая запахи еды, незатейливой, сытной, мужской. В прихожую высунулся Тэхён, обвязанный старым передником, чтобы не обляпать чёрные кожаные штаны. От царящего жара, возникшего в результате готовки, парень снял футболку и ходил полураздетый, с бусами-чётками на шее, которые тянул вниз маленький овальный кулон с изображением Будды на внешней слегка выпуклой части. Присмотревшись, можно было заметить, что кулон раскрывающийся, с неким содержимым, каким часто становятся фотографии близких.

— Привет, где шатались? — облизнув большой палец от остатков какого-то ингредиента, спросил Ви.

— У Серина, девок шпилили, — беззастенчиво солгал Чонгук, зная, что прямая пошлость как ничто другое отбивает у Тэхёна желание углубляться в подробности и спрашивать что-то ещё. Если все ребята более-менее могли обсуждать интимные приключения и авантюры, а кто-то делал это даже с радостью, то Ви был тем, для кого частная сторона жизни — как другая сторона Луны, та, что отвёрнута от Земли, таинственная, непроглядная, неизвестная, неосвещаемая.

— Ясно. — Сработало и на этот раз. Больше никаких вопросов. — А я минут двадцать назад сам пришёл, — возвращаясь на кухню, повествовал он оттуда, усиливая голос. — Голодный, как собака! Решил быстренько что-нибудь сварганить.

— На всех, я надеюсь, хватит? — разувшись, потёр ладони Чимин.

— Хватит, — заверил Тэхён, поправляя крепкой рукой большую сковороду и движением головы откидывая с глаз упавшие вперёд волосы. В ухе сверкнула серьга. — У Сахара сегодня были?

— Утром, — сел Чимин за маленький столик у стенки, а Чонгук прислонился к последней возле него. — А ты?

— Вот как раз от него и пришёл.

— Он вроде уже в полном порядке, да? — Младший переглянулся с Чимином, продолжая молчаливый заговор неоповещения об изменениях в информационных поступлениях.

— Да, полон энергии и шутил, как обычно, — улыбнулся Тэхён, накрыв крышкой сковороду. — Скоро сюда вернётся.

— Как, Джинни не заберёт его к себе под присмотр? — хохотнул Чимин.

— Ага, Рэпмон ей заберёт, — хмыкнул Чонгук. — Ты что, не знаешь, что до свадьбы — ни-ни?

— Естественно, именно тот случай, — наиграно серьёзный вид принял Мин, строго кивая. Почти все друзья уже были в курсе, что Шуга с Джинни пользовались всеми возможностями, чтобы где-нибудь остаться наедине и заняться понятно чем. Сейчас для них преградой может послужить только реабилитационный период Юнги, да и то вряд ли. Чем бы ещё захотел лечить себя нормальный парень, как не прикладыванием любимой девушки к телу?

— Лучше бы волновались за то, что она сама к нам переедет, — засмеялся Ви, — она же от него надолго не отходит.

— Ну, нет, я ей друг, но холостяцкую нашу берложеньку пусть не метит, — погладил по обоям Чонгук. — В гости пусть приходит, но чтоб не засиживалась. Тут мужицкая хата! — Он развернулся и пошёл в спальню, снять с себя поскрипывающие немного кожаные штаны, потому что больше никуда сегодня не собирался.

— Эй, ты куда? Уже почти готово всё! — бросил ему в спину Ви.