Мед

Я с ума сойду, наверное! Не поболтать с ним, не поделиться эмоциями и переживаниями, не заняться сексом. Максимум — погладить меховой бок и то аккуратно, чтобы не потревожить сон зверя. Как жить-то?!

Поворачиваюсь и смотрю на безмятежно сопящего Марка. Улыбаюсь и осторожно провожу пальцем по острой щетинистой скуле. Он выглядит брутальным — небритый, огромную лапу под щёку сунул и спит. Сладкий, сил нет! Для всех Мёд — суровый бородатый мужик, а для меня — тёпленький уютный мишка. Пусть спит… На работу нам сегодня к одиннадцати — тёть Марина разрешила прийти позже.

На пальце сверкает камешком кольцо, которое вчера подарил Марк. Я не ожидала. Он неоднократно говорил и мне, и маме моей, что мы поженимся, но с предложением не торопился. А тут… Окей, не предложение — поставил перед фактом, но именно это требовалось ревнивой дурочке Дине. Сначала я растерялась, а потом случился фонтан эмоций. Я расплакалась. Немного стыдно… Жаль, что нельзя повторить. Я бы вела себя загадочно — подержала интригу. Секунд тридцать.

Ладно, пора вставать. Под будильник не так приятно просыпаться, как под мои поцелуи. Я прижимаюсь к Марку, хочу разбудить его лаской, но…

Почему он такой холодный?

Сую руки под одеяло, вожу ладошками по крепкой груди — реально холодный! Становится жутко.

— Мёд, — трясу его за плечо. — Мёд! — кричу, а он не реагирует.

Господи, он жаловался вчера на плохое самочувствие, а я — идиотка — успокоилась тем, что попросил сладкого на ночь. Капец!

У меня по телу мурашки, в голове гул. Дрожащей рукой пытаюсь нащупать пульс, но меня колбасит, и ничего не получается. Подрываюсь с кровати, бегу по огромной спальне к туалетному столику — там лежат наши телефоны — и по пути цепляю ногой тумбочку. На пол летит лампа, стакан с водой и я. Грохот страшный, а Марк не реагирует.

Это не добавляет спокойствия — у меня паника. Первая мысль, когда хватаю телефон — звонить в «скорую». Но я вовремя соображаю, что неотложка для оборотня — Тамара. Нахожу её номер в записной и слушаю бесконечно долгие гудки.

— Быстро и по делу, — заявляет ветеринарша вместо приветствия. — У меня тут лось.

— А меня тут медведь! — воплю в трубку.

— Внезапно, ага… — ёрничает Тамара.

— Вы не поняли! Я не могу его разбудить!

— Он в ипостаси зверя? — спокойно спрашивает.

— Нет!

В том и дело, что нет! Иначе я была бы гораздо спокойнее, потому что подумала бы на спячку.

— Сейчас приеду, — заявляет наш почти семейный доктор и отключает звонок.

Я делаю ещё одну попытку разбудить мишку — бесполезная затея. Не реагирует и, кажется, стал ещё холоднее. Пульс я всё-таки нащупываю, но он слабый, и дыхание редкое. Чтобы не сойти с ума, я берусь собирать с пола всё, что уронила, и подметаю осколки стакана. Меня колотит, а Тамары нет. Беру телефон в руку, смотрю на исходящий звонок — нет Тамары, да… Мы с ней поговорили всего пять минут назад, она за это время физически не успеет доехать.

— Марк, пожалуйста… — снова тереблю моего мишку, бужу его, — просыпайся. Марк!

Ноль реакции.

Прижимая ладошку ко рту, я делаю несколько шагов назад, а потом разворачиваюсь и вылетаю из спальни. Бегу в кухню, хватаю кувшин с водой и несусь обратно в комнату. Тяжело дыша, выплёскиваю содержимое кувшина на Марка. Замираю.

Ничего. Совсем! Он даже не пошевелился!

Из глаз ручьём текут слёзы, я падаю у кровати на колени и рыдаю. Я не знаю, что с моим истинным. Дико страшно!..

…В таком состоянии меня застаёт Тамара. Её привёз Иваныч, и у него есть ключ от этой квартиры. Это всё, что я понимаю. Мозг в полуотключке. Истерика вырубила здравый смысл.

Михаил практически отдирает меня от кровати, но я не сдаюсь — всхлипываю, вцепившись в мокрую простынь, и кричу, что никуда не пойду.

— Хоспади! — ветеринарша силой разжимает мне пальцы. — Миша, уведи её!

Михал Иваныч поступает проще — переваливает меня через плечо и выносит из спальни. Я бью его по спине кулаком и ору… матом.

Перед глазами мелькает гостиная, прихожая, ванная… Иваныч вдохновенно поливает меня из душа. Холодная вода хлещет на пол, я мокрая от макушки до пяток.

— Теперь соседям ремонт оплачивать… — ворчит депутат, закрывая вентиль.

Хватаю воздух и струйки воды ртом, пытаюсь отплёвываться. Шок-терапия от Иваныча работает. Я прихожу в себя, но мне по-прежнему страшно за Марка.

— Можно, я переоденусь? — дрожа, спрашиваю у Михаила.

— Без базара, — он пожимает плечами. — И это… Ты хоть тряпок накидай на пол, — смотрит на болото у меня под ногами.

Щёлкаю шпингалетом на двери, стягиваю мокрую пижаму, собираю воду с пола. Всё на автомате, ужас не проходит — он замер. Кошмарное состояние.

Из ванной я выхожу в махровом халате, с полотенцем на голове и, опустив глаза в пол, топаю в кухню — там Михал Иваныч. Дверь нашей с Марком спальни закрыта — значит, Тамара ещё осматривает пациента.

— Почему она так долго? — шмыгаю носом, усаживаясь за стол. — Может, постучать? — с надеждой смотрю на Михаила.

— Не может, — обрубает он. — Кофе выпей и не трясись, — ставит передо мной чашечку со свежесваренным напитком. — Расскажи, что случилось.