Медаль за город Вашингтон

Да, хорошо это звучит – Русская Калифорния. На севере она граничит с русским же Орегоном – как и ранее, по сорок второй параллели. Граница же с Калифорнийской территорией Конфедеративных Штатов Америки на юге проходит по реке Санта-Клара к юго-востоку от Санта-Барбары (мне кажется, это неслучайно – кто-то из наших то ли был поклонником сериала, то ли посмеялся на этот счет). Нам же принадлежат и четыре из восьми островов Калифорнийского архипелага – Анакапа, Санта-Круз, Санта-Роза и Сан-Мигель. Столицей территории, как и при мексиканцах, вновь стал Монтерей, а Сан-Франциско остался крупнейшим портом.

Те из американцев, кто не занимался ни разбоем, ни уничтожением и порабощением местных племен, как правило, отправились обратно в САСШ, но некоторое их количество попросили разрешения остаться. Фермерам, как правило, это было дозволено при определенных условиях. Сложнее было в городах, особенно в Сан-Франциско. Этот город, при испанцах не более чем поселение вокруг монастыря, заселили при американцах моряки, а также держатели притонов, шлюхи и сутенеры, торговцы опиумом, ростовщики, да и просто уголовники. Были и порядочные граждане – не только матросы, но и мастеровые, грузчики, железнодорожники и люди других мирных профессий. Но понять, кто есть кто, было далеко не всегда просто. А нас, естественно, интересовали лишь «честно жити хотящи», как это говорится на церковнославянском.

Впрочем, это все я знал в основном понаслышке – мой отряд базировался в Россе, откуда мы проводили операции по всему району. Когда-то поселок был весьма успешным – поля, приносившие богатые урожаи, обширные сады, мельницы, мастерские, даже верфь, на которой строились самые разные суда, включая пароходы. Под американцами Росс на какое-то время заняли золотоискатели, после чего некогда богатый и опрятный поселок потерял товарный вид. А в последнее время здесь жили лишь немногие рабовладельцы, и практически все здания – включая и часовню Святой Троицы – находились в полуразрушенном состоянии.

Все изменилось, когда Росс вернулся к Русской Америке. За два коротких месяца многие дома были приведены в порядок, прибывшие из России крестьяне занялись распашкой полей и восстановлением садов. Одним из первых сюда прибыл отец Андрей Атласов из Усть-Камчатска со своей матушкой Наталией. Отец Андрей был камчадалом – так именуются потомки казаков, смешавшиеся с местными народностями, тогда как его матушка являлась чистокровной ительменкой. Для местных индейцев племени кашая они сразу стали своими – ведь оба, а особенно матушка, внешне не так уж и сильно отличались от здешних аборигенов. И за эти два месяца здание было отскоблено, покрашено, подготовлено к росписи, а алтарная часть, отделенная иконостасом, превратила часовню в пусть небольшой, но самый настоящий храм.

Мы сошлись сразу, ведь и я родился на Камчатке, в Вилючинске на южной стороне Авачинской губы, где и прожил первые девять лет своей жизни. И когда я рассказал, что моя Аксистоваки вот-вот должна приехать, отец Андрей сразу же спросил, кто она по вероисповеданию. Узнав, что она училась в школе у миссионеров, он протянул:

– Понятно. Тогда лучше все-таки крестить ее заново. Крестной будет моя матушка. А до венчания она поживет у нас.

– Но у меня для нее есть отдельная комната.

– Негоже невесте пребывать под одним кровом с женихом до свадьбы, – строго произнесла матушка Наташа. – Тем более, она станет моей крестницей.

Позавчера, перед воскресной службой, мой журавлик стал Аксинией, а сегодня, в последний день перед началом Рождественского поста, отец Евгений решил нас венчать. Да, мне пост не обязателен, все-таки я воин (да и, положа руку на сердце, хоть и считаю себя православным, но посты соблюдал редко). Но если бы мы не поженились сегодня, то свадьбу пришлось бы отложить на время после Богоявления – ни в пост, ни в святки венчания не проводятся.

Забегая вперед, медового месяца – или даже медовой недели – у нас не получилось. Уже на третий день мы ушли на спецоперацию на восток, к городку Санта-Розе (не путать с одноименным островом), а моя девочка договорилась с нашими врачами о том, что будет у них работать медсестрой. Рано или поздно она планирует поступить в медицинское училище, которое собираются открыть в Монтерее, но пока хоть так – ей надо и русский язык подучить, и кое-какие навыки приобрести, а сами наши врачи весьма заинтересованы в ее познаниях в местных лекарственных растениях. Но я теперь всегда буду знать, что, где бы я ни был, дома меня ждет мой журавлик, который лечит.

11 января 1879 тода (30 декабря 1878 года). Ричмонд, Капитолийская площадь

Джуда Филип Бенджамин, все еще государственный секретарь Конфедеративных Штатов Америки

Центр Ричмонда был покрыт пеленой снега, а в воздухе кружились хлопья, то и дело падавшие мне на шляпу – и на непокрытую голову новоизбранного президента Конфедеративных Штатов Америки, Оливера Джона Семмса.