Медаль за город Вашингтон

Так, за разговорами, мы не заметили, как добрались до Бруквилла. Но там нас ожидала не самая радостная новость. Рядом с этим селением расположен городок чуть побольше – Сэнди-Спринг, также населенный квакерами. Во время Мятежа – или, как его называют мои южные друзья, Войны Северной агрессии – мэрилендские квакеры были практически единственными, кто сразу поддержал Север, ведь они всегда выступали за освобождение рабов и сами рабским трудом не пользовались. Но в самом начале того, что наши враги именуют Второй Реконструкцией, через город прошли части 75-го Цветного полка. Они принялись за обычные свои геройства, и хоть их художества быстро пресекло их командование, случившегося хватило, чтобы до глубины души возмутить и миролюбивых квакеров. Поэтому разведка, которую мы выслали еще позавчера, отметила, что ни в Бруквилле, ни в соседнем Сэнди-Спринг нет солдат янки, зато симпатии населения теперь на нашей стороне.

На всякий случай с утра и туда, и туда были высланы передовые отряды. В Бруквилле все прошло гладко, а вот в Сэнди-Спринг как раз вошел кавалерийский эскадрон янки. Посланная мною туда Первая цветная рота под командованием Эзры Джонсона приняла бой, и если бы не Аннаполисская рота капитана Льюиса, поспешившая им на помощь из Бруквилла, их бы уничтожили полностью. Впрочем, и так из состава роты выжили лишь семеро раненых, некоторые, включая самого Эзру, тяжело. Зато и янки были разгромлены целиком и полностью. Скрашивало эту грустную весть лишь то, что у Льюиса, сумевшего весьма грамотно построить бой, не погиб ни один человек, да и раненые все захотели – и смогли – остаться в строю.

Надюша моя сразу побежала к раненым неграм, но, увы, когда я подошел к ней, она лишь бросила:

– Уходи, Ванечка, не до тебя сейчас. Боюсь, не спасем мы никого.

В стороне со связанными руками сидели девять пленных янки – и двое гражданских лиц, все в синяках. Один, как мне сказали, был местным почтмейстером, Кейлебом Брауном, которого избили сами местные квакеры – явление беспрецедентное для этого мирного народа. Оказалось, что именно он вызвал янки, когда к нему приехал второй гражданский, который был избит уже самими янки. По словам Брауна, он являлся неким сенатором Паттерсоном. Но почему янки за ним охотились, он не знал, а сам Паттерсон отказывался говорить, пока не увидел моего генеральского кителя. Тогда он заговорил, с трудом открывая рот, из которого торчали окровавленные обломки зубов:

– Генерал… Тёрчин, я полагаю?

– Именно так.

– У меня есть важные сведения. Но для этого прошу гарантий, что меня не убьют.

– Хотелось бы узнать, что за сведения.

– Я был близок к вице-президенту Хоару и могу многое рассказать. Вот только вам лично и желательно не в присутствии этих, – и он показал на Брауна и на янки.

– Хорошо. Я вам гарантирую жизнь. Но пусть вас сначала осмотрят врачи. Поговорим вечером.

– Не знаете, что произошло с моим слугой?

Один из пленных встрепенулся:

– Это тот, который был в подвале? Он оказал сопротивление. Его убили.

Паттерсон лишь кивнул, но лицо его еще более погрустнело. А я, отдав необходимые распоряжения, отошел в сторону.

Солдаты наши собрали сухие ветки и на полянке на окраине городка соорудили три костра. Томми Льюис, которого я взял к себе посыльным, поинтересовался было у меня, зачем это нужно делать, но я напустил на себя таинственный вид и сказал: «Увидишь!»

Смеркалось. Евгений Максимович достал свою рацию и снова начал связываться со штабом югороссов.

– Первый, я Кузнец, – произнес он. – Мы в условленном месте. К приему вертушек готовы. Пришлите врачей. Как поняли меня, прием.

– Кузнец, я первый, – ответил немного хрипловатый мужской голос. – Вертушки уже в воздухе. Врачи на борту. Включите маячок. Костры зажгите по команде. Как поняли меня, прием.

– Первый, вас понял. Включаю маячок и жду команду зажечь костры.

– ОК. До связи.

Нажав на какую-то кнопку, Леонтьев поставил рацию на землю и предложил мне сигару. Сам он курить не стал. Я велел Томми держать наготове коробочку со шведскими спичками, чтобы по моей команде зажечь первый костер.

Ждать нам пришлось недолго. Рация неожиданно запищала, словно крыса, которую прищемили в дверях. Потом она заговорила: «Кузнец, я на подходе. Обозначьте ориентиры».

Я махнул рукой, Томми зажег спичку и сунул ее в ворох сухих веток. Они затрещали и задымили. Скоро костер разгорелся. Увидев огонь, солдаты подпалили два других костра.

Леонтьев тем временем прислушался к чему-то и улыбнулся.

– Вот они, летят, голубчики. Слышите, Иван Васильевич? Надобно вам велеть вашим солдатам ничему не удивляться и не бояться. А то, увидев такое, они могут пуститься наутек. Или, что еще хуже, с перепугу открыть огонь по вертушкам.

Прислушавшись, я в звенящей тишине услышал, как в небе над нашими головами раздался странный звук. Словно огромный кузнечик кружил над нами. Постепенно стрекот этот стал громче, и в воздухе мелькнули две тени.

– Парни, – громко крикнул я, – ничего не бойтесь. Это прилетели наши друзья. Они помогут нам победить проклятых янки.