Медаль за город Вашингтон

Наш небольшой форт находился на сорок девятой параллели, на границе с беспокойным южным соседом. Впрочем, еще недавно здесь были тишь да гладь да божья благодать. А потом к югу от границы неожиданно появились крупные отряды конницы армии Североамериканских Соединенных Штатов, и мой небольшой отряд, состоявший из двадцати человек, отправили в эти негостеприимные земли, чтобы мы могли соорудить здесь наблюдательный пост. Конечно, ни о каком сопротивлении речи не шло – ну что могут сделать двадцать человек против их 4-го кавалерийского полка под командованием пользующегося дурной славой среди индейцев полковника Рэналда Слайделла Мак-Кензи?

Один из его офицеров, некто лейтенант Мак-Кормик, почтил нас своим присутствием примерно через неделю после нашего прибытия в эти края. Мы его встретили вежливо, а он нагло процедил через губу, что нам предоставят ровно три дня для того, чтобы мы убрались из этих мест. В противном случае он и цента не даст за наши жизни. На мое замечание о том, что мы находимся на нашей стороне сорок девятой параллели, этот нахал лишь саркастически усмехнулся, бросив: «Мы вас предупредили», и отправился обратно к сопровождавшему его отряду кавалеристов.

Ближайший пост Королевской конной полиции находился в форте Калгари, в ста шестидесяти милях к северу от нас. Наше присутствие в этих местах казалось мне абсолютно ненужным, но приказ есть приказ – единственной надеждой была отмена такового. Двух вестовых я послал сразу, но один лишь путь туда займет не менее четырех дней, и еще столько же – обратно. К тому же непонятно, что решит тамошнее начальство.

А пока я лично отправился в соседний поселок индейцев-пейганов. Их вождь, Маленький Бизон, как оказалось, неплохо говорил по-английски. Выслушав меня, он сказал:

– Раньше я бы сказал – иди своей дорогой, бледнолицый. Мы с вами не друзья. Но вы намного меньшие враги, чем те, кто идет с юга. Недавно к нам пришли двое мальчишек из деревни по ту сторону границы. Конные люди под полосатым флагом две недели назад убили женщин, детей, стариков – мужчины были на охоте… Спаслись только эти двое. Так что если они придут, то мы готовы воевать вместе с вами.

– А сколько у вас воинов?

– Семьдесят человек. Но у них только двадцать три ружья. И мало пороха и пуль. У остальных – в лучшем случае луки.

– С ружьями я вам вряд ли смогу помочь, а вот с порохом и свинцом – да.

Вождь прижал правую руку к сердцу. Я продолжил:

– А не лучше будет, если ваши женщины и дети уйдут на север, пока все не успокоилось? К форту Калгари, например?

– По дороге к форту находятся земли племени кайнай. Они нас не любят, а мы – их. Вас они не тронут, побоятся. А вот наших женщин, детей и стариков они щадить не будут. Слишком много крови между нами.

– А что, если вся ваша деревня отправится в форт Калгари? Вместе с воинами?

– Нет, бледнолицый, мы не трусы. Лучше уж мы умрем здесь, на своей земле.

– Но у вас не будет ни единого шанса на успех. У них же целый полк, и они хорошо вооружены. Именно этот полк и разбил недавно вождя по имени Тупой Нож.

– Ты меня услышал, бледнолицый. – Маленький Бизон поднялся с земли, показывая, что наш разговор окончен. – Если ты привезешь мне то, что обещал, то мы сможем уйти в Страну вечной охоты, убив перед этим хоть сколько-то этих головорезов.

Я уехал из селения пейганов в скверном настроении. Как ни возмущался сержант Джонсон, наш каптенармус, я послал индейцам то, что они просили, – того, что у нас оставалось, нам хватит надолго, а от краснокожих я подвоха не ждал, все-таки мы для них, как они сами признались, меньшее зло.

Следующие несколько дней мои люди несли дежурство по усиленному варианту. Спали по четыре часа в сутки; двое всегда дежурили в двух милях к северу, чтобы после начала перестрелки срочно отправиться в форт Калгари. Оставшиеся занимали наспех оборудованные наблюдательные пункты.

Увы, именно в этих местах ландшафт был равнинным и практически безлесным, хотя чуть западнее виднелись Скалистые горы. Да, если уходить, то, наверное, туда – все-таки там будет проще спрятаться от врага…

Но прошло три дня, потом неделя, а янки так и не начинали боевых действий. А потом вернулись мои ребята из форта Калгари, и оказалось, что земля Руперта перешла к Югороссии, что бояться нападения уже не стоит и что в ближайшем будущем нас отзовут. Но пока нам предписывалось оставаться в этом Богом забытом месте.

А сегодня утром, когда я только-только улегся после дежурства, которое я нес наравне со своими людьми, прискакал один из разведчиков и закричал:

– Лейтенант, янки перешли в наступление!

Я отправил одного из моих людей к гонцам, ожидавшим в полной боевой готовности моего приказа. Им следовало немедленно отправиться в Калгари. Троих я отправил в разведку, а остальные четырнадцать человек под моим командованием отправились к пейганам – я не привык бросать слова на ветер. Но не успел я подъехать к индейскому селению, как увидел скачущего во весь опор одного из моих разведчиков:

– Лейтенант, мы поймали лазутчика! Он прятался в высокой траве!