Медалон (Дитя Демона или Хроники Хитрии - 1)

Однако, несмотря на переживания из-за интриг Джойхинии, девушка быстро восстановила силы и даже немного поправилась - хотя и не настолько, чтобы хоть сколько-нибудь порадовать сестру Гвинел, - и снова чувствовала себя почти как раньше.

Почти. Кое-что изменилось. Во-первых, Р'шейл стала еще выше - словно начало менструаций дало заключительный толчок росту.

Она всегда была довольно высокой для своего возраста, но теперь она была вровень со многими защитниками. Джойхиния, похоже, даже не замечала, что едва доходит дочери до подбородка. "Интересно, - думала Р'шейл, - может, я ростом в отца?" Дженга был крупным мужчиной, девушка полагала, что теперь они, наверное, одного роста. У нее больше не было кровотечений, но Гвинел не придавала этому значения. Во время одного из своих визитов - под бдительным оком Хеллы - доктор заверила Р'шейл, что на установление регулярного цикла требуется время. Р'шейл в свою очередь от всей души надеялась, что в следующий раз все получится менее зрелищно.

Удивительно, но ее кожа, принявшая во время болезни золотистый оттенок, словно не желала с ним расставаться, несмотря на активное траволечение. Гвинел это беспокоило в значительно большей степени, чем ее пациентку. Р'шейл чувствовала себя хорошо и не разделяла мрачных прогнозов врача, что ее печень вот-вот развалится на куски. Тем не менее она ежедневно пила горькие настойки и чаи, чтобы если не вылечиться, так хотя бы избежать нравоучений.

По мере приближения Дня Основательниц Р'шейл обнаружила, что с ней начали происходить странные, необъяснимые вещи, о которых она не решалась поведать сестре Гвинел. Первый раз это случилось, когда Р'шейл сидела у камина в ожидании прихода матери. Ее разморило в душной, жарко натопленной комнате. Пришла Хелла, она о чем-то спрашивала или просто бормотала себе под нос. Р'шейл открыла глаза и, посмотрев на пожилую женщину, испуганно вздрогнула: служанку окружало слабое вибрирующее сияние, испещренное бледными красноватыми линиями и покрытое темными пятнами завихрений. Девушка зажмурилась от изумления, и видение исчезло, но она наблюдала его еще не раз, в разных ситуациях и у разных людей. Она не могла это ни объяснить, ни как-то контролировать, и наверняка если бы Р'шейл только заикнулась о своих галлюцинациях, Гвинел прописала бы ей еще одно мерзкое на вкус зловонное снадобье для отрезвления разума.

Но еще более тревожным и загадочным было нечто столь непостижимое, что Р'шейл порой казалось, что она просто нафантазировала себе это вместе с видениями ауры вокруг людей. Это началось как легкое тянущее чувство внутри. Оно возникло внезапно и застало Р'шейл врасплох - она как раз засыпала под доносящиеся из соседней комнаты приглушенные голоса Джойхинии и Хэррит, замышляющих смещение Мэгины. Это было ощущение, что кто-то или что-то ждет и зовет ее. Чувство, словно только этого ей и не хватает, чтобы достичь целостности.

В течение последних недель осознание и понимание этого факта неуклонно крепло, хотя Р'шейл и пыталась игнорировать свои ощущения. Все тщетно. Наконец Р'шейл решила, что это результат ее неспособности помешать планам Джойхинии. Может, Мэгина и не правила Медалоном так, как этого хотелось мистрессе внутренних дел, но она не заслуживала, чтобы из-за этого ее сместили с должности. Хэррит, вероятно, действительно беспокоилась о судьбе Медалона, но Джойхиния просто рвалась к власти, удовлетворяя свою жажду повелевать. Джакомина, как и всегда, покорно следовала за ней. Франсил, которую Р'шейл считала самой неподкупной из членов Кворума, продалась за обещание бессмертия ее имени.

Джойхиния очень быстро - как она и предсказывала - определила цену старой сестры. Франсил хотела оставаться мистрессой Цитадели до самой смерти и самой назвать свою преемницу. Еще она хотела запечатлеть свое имя в истории, как награда за столь долгое служение общине. Р'шейл побледнела, увидев, что Франсил присоединилась к заговорщицам за обедом в один из дней отдыха, исполненная готовности их поддержать. Было решено, что, как только Джойхиния вступит в должность Верховной сестры, Большой зал будет переименован в Зал Франсил. "Неудивительно, - решила Р'шейл, - что Цитадель вдруг стала казаться ей чужой".

Честь Сестринской общины оказалась товаром, который покупался и продавался с той же легкостью, как рыба на рынках Порт Ша'рина. Она снова и снова задумывалась над вопросом, который задал ей Тарджа, когда навестил ее в больнице. Р'шейл назвала его для себя "вопросом". "Что ты будешь делать, если не станешь голубой сестрой?" Ответа не было, пугающая пустота неизвестности парализовывала.