Медальон для невесты

— Не так чтобы болен… Маленький несчастный случай. Ерунда. — Она старалась быть естественной и лаконичной. — Сущие мелочи. Оступился, слегка повредил ногу. Пустяк. Особенно для мужчины! — Тут леди Тара Аркрейг непринужденно смеялась, всем своим видом изображая незначительность того, что произошло с ее мужем, герцогом Аркрейгским. И смех ее напоминал журчанье ручья. — Но я надеюсь, разумеется, что он успеет выздороветь и присоединится ко мне в дни самых главных торжеств.

Во всех этих и подобных им диалогах, где надо было ловчить и увертываться, она с успехом освоила искусство избегать щекотливых тем и беседовать так, что это приближало ее умение к умению дипломата — не сказав сути, создать убедительное впечатление. Наверняка это вызвало бы одобрение ее отца, думала Тара, когда особенно уставала от этого беспечно-дипломатического щебетания.

— Твоя мать, должно быть, была очень красивой, — наперебой трещали вокруг нее кузены с кузинами. — А мы-то всегда удивлялись, почему это Чарльз всё не женится? Вокруг полно красоток, готовых принять его предложение, если бы он его сделал! Но он всю жизнь оставался верен своей первой любви. И теперь мы понимаем почему…

«Как же это чудесно, когда тебя так любят просто за то, что ты есть…» — думала про себя Тара, сидя на полосатом диванчике, обитом персидский тканью в полоску; из таких же полосатых персидских или турецких тканей начали шить и одежду для дома: халаты, шлафроки. Тара сидела на диванчике, вертя носком туфельки.

Хотя она была окружена семейным вниманием и чувства к своим новым родственникам испытывала в душе самые теплые, в ее собственной жизни ей не хватало такой любви, какую питали друг к другу ее родители.

«Моей маме хватило мужества, — размышляла Тара, — в душе отвергнуть кровную вражду между кланами. Для нее не существовало других мужчин, кроме моего отца. Он один главенствовал в ее сердце. Для нее он был прекраснее всех, и каждый день, прожитый без него, был для нее пустым днем. И она готова была пожертвовать ради него всем: деспотическими законами семьи и клана, своим собственным благополучием. Останься она жива, все могло бы пойти совершенно иначе в жизни Килдоннонов и Мак-Крейгов, как и в жизни других враждующих кланов Шотландии».

Но колесо того экипажа, ставшего причиной маминой смерти, стало колесом фортуны, положившим начало целой цепочке событий, завершением которых стал брак ее, Тары, с герцогом.

«Я просто счастливица, необыкновенная счастливица, — в который раз думала про себя Тара, вспоминая приютских детей — и тех, кто уже покинул это печальное заведение, и кому еще предстояло встретиться с жизнью за пределами его тошнотворно-облезлых стен. — Ведь меня могли отдать в услужение какому-нибудь жестокому хозяину. Или я могла и впредь оставаться в приюте, пока не умерла бы там от голода и непосильной работы…»

Но вместо этого она оказалась здесь, в Эдинбурге, в роскошном, как у принцессы, платье, открывавшем ей плечи, с пышными маленькими рукавчиками. И уже через час ее родная бабушка должна была представить ее королю Георгу Четвертому.

В платье из золотистой парчи вдовствующая графиня выглядела весьма импозантно. Шлейф ее был оторочен золотым кружевом, а на голове красовалась тиара из жемчуга и бриллиантов. Хороша!

Но даже их с бабушкой платья не могли сравниться великолепием с одеянием графа, который был облачен в традиционный наряд Мак-Крейгов. Единственный, кто выглядел в этом наряде еще более величественно, был герцог — вождь.

Пока они ехали во дворец, Тара все время сожалела о том, что герцога нет сейчас с ними. Она то видела в нем человека с большим умом, проницательного, способного на тонкие чувства, однако скрывающего все эти качества за показным равнодушием, то действительно к ней равнодушного, поскольку вероломная Маргарет уже насмеялась над его искренностью и благородным порывом, чем убила в его душе самую возможность воспринимать женщину как достойную уважения и приязни. По силам ли ей, Таре, будет восстановить эти чувства, или герцог так и не откроет ей свое сердце?

Отец рассказал ей, что сам он не большой любитель внешних эффектов, но это не исключает потребности в нем, чтобы чувствовать обращенную на него любовь. И мама Тары хорошо это знала, легко говоря с ним о своей любви и о том, как она понимает свое место в его жизни. Она не испытывала ревности, уверенная в чувствах любимого, она была готова прощать несовершенства и не была капризна. Хорошо бы и ей, Таре, повторить в себе мамины качества…

Церемония представления должна была начаться ровно в два и закончиться в половине четвертого.

Граф сказал дочери, что не меньше трех сотен знатных дам получили возможность предстать перед королем. И всем им было необходимо прибыть во дворец раньше него.

Король прибыл в Эдинбург в сопровождении шотландских войск, одетый в форму фельдмаршала. Королевские лучники поджидали его на площади перед дворцом.