Медальон для невесты

Положив пальцы на его лоб, она начала быстро массировать его от бровей до корней волос. Как она уже успела заметить, этот завораживающий монотонный ритм лучше всего снимал его головную боль.

— Вот так-то лучше, — удовлетворенно промычал герцог. — Намного лучше! Только прижмись ко мне потеснее, мне холодно.

— Вам нужно обращать больше внимания на свое здоровье, — пролепетала она. — Мистер Фолкерк думает, что вы отправились в Эдинбург, даже не успев толком выздороветь.

— Ну, тебя же здесь не было, так что никто не мог предостеречь меня, — томно ответил ей герцог. — Ты же уехала…

— Пожалуй… мне не следовало оставлять вас, — промолвила в ответ Тара, не веря своим ушам. — Но вы чувствовали себя гораздо лучше. И я… я уже была вам не нужна.

Герцог не ответил, и спустя мгновение она спросила:

— А ваша рука? Все так же болит?

— Дело не в руке, — мрачно отозвался герцог, не открывая глаз. — У меня болит сердце.

— Сердце? — всполошилась Тара, пытаясь унять свое. — Так это может быть очень серьезно! Вы сообщили доктору?

— Нет.

— И давно это у вас?

— Давно. С тех пор, как ты уехала в Эдинбург, покинув меня здесь одного в этих холодных комнатах, с головной болью…

— Почему же вы не сказали мне об этом, когда приехали в Эдинбург? Там столько хороших специалистов! Вы могли бы посетить какого-нибудь, проконсультироваться…

— Проконсультироваться? — от души рассмеялся герцог, но глаз не открыл. — Никто из них не в силах был бы помочь мне, глупенькая! — И хмыкнул: — Надо же — проконсультироваться!..

— Почему вы так уверены, что консультация бы не помогла? Неужели все так плохо и безнадежно?

— Очень плохо. Я бы даже сказал, мучительно. Насчет безнадежности — пока не скажу. Думаю, надежда у меня есть… — И он выразительно простонал в подтверждение своих слов.

— Послушайте, — взмолилась Тара, прекращая свой волшебный массаж, — с этим нужно что-то немедленно делать! Давайте я отправлю слугу за доктором!

— Я ведь сказал тебе, доктор мне не поможет… ты успела забыть? Ты меня совсем не слушаешь, негодная?

— Так что же тогда предпринять? — беспомощно пробормотала Тара, судорожно вспоминая, не было ли в ее практике выхаживания больных подобного случая. — Что я теперь должна делать?..

— Пожалуй, одна ты могла бы меня исцелить.

— Я сделаю все, что угодно, лишь бы облегчить вашу боль!

— Ты уверена? Все, что угодно? И от своих слов ты не откажешься?

— Конечно, не откажусь!

— Ну, хорошо…

Герцог быстро повернулся на локте, и теперь уже не Тара держала его в объятиях, а он смотрел на нее сверху вниз. От его взгляда Тара почувствовала незнакомое ей прежде головокружение. Оно не напоминало головокружение от голода, а несло с собой странное наслаждение. Она сделала глубокий вдох, потом медленный выдох… Потом снова вдох… Сердце не успокаивалось, голова кружилась…

— Нельзя затягивать с исцелением, — проговорила она на выдохе, все еще в беспокойстве. — Это может быть опасно для здоровья. Нужно… нужно немедленно что-то делать.

— Прекрасно! Лучше и быть не может! Я надеялся, что ты именно так и скажешь! — с воодушевлением откликнулся герцог и негромко рассмеялся.

— Но что же я могу сделать? — растерянно спросила Тара.

Сейчас, видя над собой его лицо, склоненное к ней, она чувствовала себя абсолютно слабой и беззащитной. Уже не она управляла происходящим, а герцог.

— Я должен облечь это в слова? — с легкой и совсем не обидной насмешкой промолвил он. — Или это не обязательно, и мы обойдемся?..

И, наклонившись, прильнул губами к ее губам.

От неожиданности у нее перехватило дыхание. Но поцелуй продолжался, и вот уже весь мир исчез для Тары — осталось лишь волшебство его губ. Ей казалось, будто она купается в лучах солнца, окруженная сиянием радуги, которую видела над долиной, путешествуя по Шотландии.

Тара словно бы перестала быть собой, растворившись в этих сияющих красках. Выросшая в суровой обстановке приюта, она и не подозревала, что может испытывать такие необыкновенные чувства. Целое море незнакомых ей чувств…

Герцог, оторвавшись от ее губ, посмотрел ей в глаза.

— Ну, надеюсь, теперь-то ты понимаешь?

— Я… я так боялась, пока мы ехали из Эдинбурга… что вы отправите меня прочь из замка! — вместо ответа проговорила она.

— Что-о? Отправлю тебя… прочь из замка? Да я примчался за тобой в Эдинбург, поскольку понял, что не смогу больше прожить без тебя ни секунды!

— И это… чистая правда?

— Самая чистая. Прозрачная, как ручей в горах… Да как ты могла покинуть меня, если знала, что я в тебе так нуждаюсь?

— Но откуда же я могла это знать? — жалобно всхлипнула Тара. Слезы сами собой хлынули из ее глаз, ослабляя напряжение всего ее существа. — Вы никогда не говорили мне ничего подобного… Вы сказали, что меня здесь ничто не держит. Да-да, это ваши слова, я их точно запомнила, и они меня мучили…

— Просто я был в ярости из-за того, что ты решила уехать — пусть и со своим отцом. — Он утер ее слезы ладонью и нежно поцеловал в мокрую щеку. — Ты моя, Тара! Моя! Я привез тебя в Шотландию, и я женился здесь на тебе. Ты мне жена.