Медальон (СИ)

По дороге меня перехватывает Точо:

— Сегодня будем праздновать,— как то нервно, для бесчувственного человека заявляет он.

— Я в курсе,— закатываю глаза, так как порядком надоел этот каламбур.

— Все уже заждались,— выводит меня на пустырь, где огромный костёр пускает едкий дым к небесам, — Только без глупостей,— в очередной раз предупреждает он.

Я смотрю на него в недоумении. Мне любопытно до смерти какую такую глупость я могу выкинуть.

Я касаюсь медальона. Или все же могу?

Вокруг огромного костра чьи клубы дыма заполонили уже все вокруг собралась толпа темнокожих с буйно раскрашенными лицами. Я смотрю на них тщетно пытаясь увернуться от смога— невыносимо больно жжёт глаза и нос.

Взгляд у индейцев безумный, кричащий, глаза подведены будто углём даже у мужчин, что ещё больше завораживает.

Выглядят они, как минимум странно в своих набедренных повязках и непонятных коричневых платьях. По приходу в резервации, я видела несколько индейцев, они выглядели вполне сносно, одеты не по последней моде, но хотя бы были прикрыты. Сейчас же все это напоминает маски-шоу. Про их количество я вообще молчу, они будто тараканы выползли со всех щелей и галдят между собой, как попугаи наперебой.

Однако при виде меня все разом замолкают. За спиной слышится голос вождя:

— Поприветствуйте дочь нашего племени! Амо!

Я невольно вздрагиваю, приветствие звучит угрожающе.

— Каждое странствие подходит к концу. Мы рады тебе! Наконец ты вернулась к нам! Да возрадуются все тринадцать небес и девять подземных миров!

Вокруг вспыхивает радостный гул. Тарабанит странная оглушительная музыка. Ритм пульса подстраивается под неё, и вот мне уже невыносимо сложно дышать от того, как предательски бьется мое сердце. Пространство наполняется воодушевлённой болтовней, следом ребятишки пускаются в пляс. Я сразу примечаю среди них светлоголового мальчишку, охваченная необъяснимой тревогой несусь к нему. Одна мысль крутится в голове— они затопчут его.

Но путь мне перегораживает необыкновенной красоты девушка с дурманящими чёрными глазами, над ними двумя широкими мазками высокие брови будто пара ласточек. Ее волосы собраны в тугие косы и переплетены между собой желтыми бусами. На вид девушка чуть старше меня, но выглядит очень хрупкой, почти беззащитной. На ней такое же коричневое платье, что и на остальных женщинах, но на ней оно смотрится более менее прилично.

— Добро пожаловать,— дружелюбно пролепетав, жестом предлагает присесть рядом.

Я соглашаюсь, а сама судорожно озираюсь по сторонам в надежде найти хоть малейшую возможность спастись из индейского дурдома. Музыка набирает бешенный ритм от чего мое сердце готово взорваться внутри. Я мгновенно покрываюсь испариной, что странно,ведь, на улице прохладная осень.

— Расскажи как ты общаешься с ними?— снова врывается в мои мысли девушка. Она нервно перебирает бусы чёрного браслета на запястье.

Смотрю на неё в недоумении.

— Ты уже обрела щиты? — продолжает допытываться, а глаза гипнотическим дурманом окутывают мое сознание. Я чувствую, что дурею, тону в ее глазах. Девушка будто пробралась в мой мозг и блуждает по воспоминаниям, как по библиотеке в поисках книги.

— Не понимаю о чем вы,— бесцветно отвечаю.

— Щиты необходимы, иначе невозможно будет контролировать силу, — указывает на медальон.

Я нервно вздыхаю. Как же они мне надоели с этим медальоном!

Снова осматриваюсь, чувство, что я могу застрять в богом забытом месте навсегда, в очередной раз царапает душу. Меня ведь никто не будет искать. Какой мрак творится вокруг. Что я здесь делаю?

Не обращая внимания на девушку, я зарываюсь руками в спутавшиеся волосы, отчаянно хватаясь за слабый огонек надежды, что с вождем ещё можно будет договориться. Мне есть, что ему предложить.

« Амо, не вешай нос», слышу голос разума.

Поэтому, я вежливо улыбаюсь своей собеседнице, что терпеливо сидит поодаль и наблюдает за мной. И хоть наше общение состоит из нескончаемых вопросов с ее стороны, я пытаюсь делать вид, что вовлечена не меньше.

Но наш несостоявшийся диалог прерывает Юна. Она тяжело опускается рядом, толкая, как бы невзначай девушку в бок.

— Вона, — обращается она к черноглазой,— не утомляй с первых дней.

Вона недовольно фыркает вставая с колен:

— Будто у неё так много времени!

— Вона,— угрожающе повышает голос старушка, от чего сама удушающе начинает кашлять.

Черноглазая индианка молча удаляется в самую пучину диких плясок.

Юна заговорщически спрашивает оборачиваясь ко мне:

— Чего ей надо было?

— Да, спрашивала про какие щиты.

Старушка в миг прозрела будто вспомнила что-то важное. Смотрит на меня испытующе, а глаза переодически виновато бегают, будто она о чем то забыла рассказать:

— А ты?

— А что я? Понятия не имею о чем она. Что за щиты?

Она ломается, явно в голове прикидывая, как бы подоходчивее обьяснить мне.

— Щиты земли, воды, воздуха и огня,— сдавленно говорит всеми силами сдерживая сухой кашель.

Я непонимающе морщу лоб давая понять, что скупое объяснение ничуть не проясняет ситуацию, если не запутывает ещё больше.

— Дело в медальоне,— еле слышно шепчет она, так, что я это по губам читаю.