Медальон сюрреалиста

— Это оттого, что твой дед грек. Греки все темные. А твой папа из Белоруссии, ты сама говорила.

— Да, мой папа белорус. Но мама наполовину цыганка, а значит, и у меня цыганская кровь! — с гордостью заявила Арина.

— Заливай! Знаем мы твою бабушку Веру! Где там цыганская кровь?

— Бабушка Вера русская, зато дед цыган! Дед Саша, который грек, мне не настоящий дед, а настоящий — цыган.

— Врешь! — не сдавалась Ритка. Арина нагло врала, но уличить ее во лжи было сложно. Все знали ее деда Александра Металиди — главного инженера завода, уважаемого человека в городе. Раньше, когда дед Саша еще не болел, он для ребятни сделал во дворе песочницу и качели. Своими руками смастерил. Александра Венедиктовича уже год как нет в живых, а качели и песочница стоят. И на площади перед зданием городской администрации на Доске почета висит его портрет.

— Не хотите — не верьте, но это правда. У нас дома даже цыганский медальон есть — подарок моего настоящего деда моей бабушке!

— Ну вообще! Врет и не краснеет! — возмутилась Латышева. Арина ее всегда раздражала своей способностью выдумывать различные истории и благодаря этому становиться загадочной. Рита и так еле пережила тот факт, что Арина гречанка, внучка главного инженера, а теперь выясняется, что она еще и цыганка и что у нее есть какой-то медальон и какая-то семейная тайна с ненастоящим и настоящим дедушками.

— Что за медальон? — заинтересовалась Лена.

— Это секрет, — таинственно улыбнулась Арина.

— Да врешь ты все! — взорвалась Ритка.

— Вот и не вру! Просто мне мама запретила про это рассказывать.

— Ага, завралась, уже не знаешь, как выкрутиться!

— Вот и не завралась. Когда мне будет восемнадцать лет, я надену цыганский медальон, выйду во двор, и вы все в обморок упадете!

— А сейчас почему ты его не надеваешь?

— Потому что он пока не мой, а мамин. Медальон станет моим, когда мне будет восемнадцать лет.

— Потому что никакого медальона нет! — поддела Рита.

— Есть! — возразила Арина.

— Нет!

— Покажи! Хоть на минуточку, — попросила Лена.

— Да, вынеси в коридор.

— Ну я не знаю. Мама мне его даже в руки брать запрещает, говорит, что я сломаю.

— Мы его трогать не будем, только посмотрим.

— И никому не расскажем.

— Клянетесь? — строго обвела взглядом зеленоватых с чертовщинкой глаз компанию Арина.

— Зуб даю! — сунул грязный палец в рот Пашка. — Чтоб мне сдохнуть!

— Я могила! — пискнула Ленка и скрестила на груди руки, изображая скелет.

— Пусть Пума тоже поклянется, — потребовала Арина.