МЕДИАНН №1, 2019

Саид мог остановиться на этом моменте, уйти вместе со своими людьми. Вероятно, они убьют его этой же ночью. Двое будут держать ему руки, когда терпеливый Хаким перережет его горло. Уже к утру «Двенадцать из Харуда» вернутся на эту ферму, оставят лишь пепел и прах. Просто потому, что на карте уже нет слова «Харуд», а они не смогли этому помешать. Теперь никто не мог помешать им, и в этом крылось странное, болезненное успокоение.

— У тебя очень красивый дом, старик.

— Спасибо. Меня зовут Ллойд, старшего сына — Дил, младшего — Тревор. И я не старик.

Саид не спрашивал их имен, но понял хитрость. Многие солдаты привыкли убивать врага, а не человека. Но «Тринадцать из Харуда» не солдаты.

— Как скажешь, Ллойд. Ты выстроил действительно хороший дом. Такой большой и просторный. Даже слишком просторный для фермера и двух его сыновей.

Тот, кто отдает все, должен иметь еще больше. А зерно — не единственное богатство фермера.

— Мы с женой хотели большую семью, — пожал плечами Ллойд. — Но после второго ей сильно нездоровилось, а через полгода она упокоилась с миром.

Трусливый Дил уже давно мужчина, но Тревор даже не начал бриться. Никак не меньше четырех, а то и шести лет разницы.

— Значит, у тебя нет ни жены, ни дочерей, Ллойд? Это очень печально.

Фермер не ответил, и Саид перевел взгляд на Хакима:

— Вы находили платья, заколки или какие-нибудь другие женские вещи?

Здоровяк лишь покачал головой. Саид наклонился вперед, стал говорить тише, словно сообщал страшную тайну:

— В моем отряде двенадцать человек, фермер Ллойд, и у каждого из них рвется наружу невыразимая боль. Ее не унять вином или вкусной едой, о ней нельзя забыть. Она всегда с тобой, жжет изнутри. Эта боль слишком велика, чтобы держать ее в себе, ей нужно делиться. И лучше всего это делать с женщиной — но не шлюхой, это важно. В их усталых глазах уже ничего не отряжается, лишь тихо плещется тоскливая смерть. Только обычные женщины: они умеют страдать сильно, отчаянно, так, как мужчины никогда не смогут. Но если война длится слишком долго, а женщины рядом нет, многие согласятся на компромисс.

Саид многозначительно посмотрел прямо в глаза каждому из мальчишек, убедился, что его намек поняли, и продолжил:

— Остальные же могут найти удовольствие в человеческих криках. Один из них делает настоящие чудеса с кинжалом и парой ножей. До знакомства с ним я и не знал, как много можно отрезать от человека, при том оставив его в живых.

Фермер потянулся за спину, но лишь почесал область под лопаткой. Хотел достать спрятанный нож, но передумал?

— И есть еще Хаким, — Саид указал на здоровяка жестом распорядителя цирка. — Особый случай. Хаким предпочитает мертвых. Мужчина или женщина — неважно. Главное, чтобы смерть пришла совсем недавно.

Фермер молчал, лишь широкие ладони сжались в крепкие кулаки. Саид перешел почти на шепот:

— Я думаю, что ты солгал мне, фермер Ллойд.

Хаким бесшумно зашел за спину Дилу. Второго сына уже брали в клещи двое наемников, один из них вытащил нож.

— Я могу ошибаться, и тогда твои сыновья умрут крайне неприятным образом. Но если я прав и где-то здесь прячется хоть одна женщина, тебе придется решить, кого ты любишь больше. Родителям не положено иметь любимчиков, но они у них все же есть.

— Отец, нет! — крикнул Тревор, отступая к стене.

— Скажи мне Ллойд, ты соврал насчет дочерей?

Фермер отвел взгляд, губы его задрожали. Он так и не ответил, лишь молча указал на широкий шкаф. Трое ребят сразу же распахнули его, один несильно ударил по задней стенке рукоятью ножа. В ответ гулкий стук и короткий женский вскрик, но большего было и не нужно. Тонкая фальшивая стенка выдержала лишь два удара, после чего из потайной комнаты вытащили сначала упирающуюся женщину с несколькими седыми прядями, а потом и трех девушек. Одна из них еще только начала взрослеть, формы лишь немного округлились. Но личико очень миловидное: будет настоящей красавицей, когда вырастет.

Храбрый Тревор дернулся вперед, опрокинул стол, но отец успел подскочить и удержать дурака. Люди Саида же не теряли времени даром: дом наполнил треск разрываемой материи и женский плач вперемешку с криками.

Саид подошел к фермеру.

— Ты сделал правильный выбор, Ллойд. Когда все закончится, вы все будете живы. Это был правильный выбор.

Саид обнял плачущего старика, тот даже не пытался его оттолкнуть.

— Папа, помоги, пожалуйста!

— Отец! Нет! Нет, отпусти!

— Ллойд!

Саид обнял фермера чуть крепче. Нащупал за его поясом рукоять ножа.

— Ты все сделал правильно.

Лезвие легко вошло в широкую спину под лопаткой. Потом в бок, между позвонками, в поясницу. Пальцы старика вцепились в Саида, но криков не было, лишь короткий вздох. Тем временем Хаким перерезал горло старшему сыну, потащил его тело в сарай. В каком-то смысле этот больной выродок был самым милосердным из них.

Второго мальчишку забрали себе Максур и его брат. На их поясах висели два ножа и кинжал, как всегда остро заточенные. Они затупятся, когда мальчишка не сможет больше кричать и ему разрешат умереть. Парню действительно стоило попытаться схватить топор у двери.