Медиареальность

Казалось бы, согласившись с новой формой обусловленности: языком, который говорит мной, образом, который видит мной, согласившись с Мерло-Понти, легко сделать следующий шаг: некто во мне воспринимает, воспринимает медиа. Признание их всеобщей априорной инстанцией моего опыта воплощает мечту Сореля-Беньямина-Деррида об обретении неподсудной (поскольку неперсонифицированной) инстанции судить мои желания, мотивы, механизмы формирования вины, стремления к любви и власти. Как только настоящее обретает качество неподлинности и, следовательно, несвободы, тогда же пробуждается желание обретения новой подлинности, новой естественности, нового мифа. Каждая же новая всеобщность манифестирует себя в новой интонации, поиском языка, способного описать очередной приступ реальности.

Стремительно меняются не только конфигурация технических устройств, но и существо понимания медиа, востребовавшее поиск адекватного языка описания медиареальности. В развернувшейся к читателям шеренге книг, статей, манифестов и интервью мы видим острую полемику, характерную для новой предметной области. Здесь же обнаруживаются и приметы нового языка, признаки которого встречаются сразу же, если обратиться к свидетельствам употребления разнообразных понятий для обозначения новой дисциплины: коммуникология (В. Флюссер), медиофилософия (И. П. Смирнов), философия медиа-теории (А. Рёслер, Б. Штайгер), интермедиальность (Й. Хельбиг), теория медиа (Фр. Хартман), медиология ( Р. Дебрэ),29 субмедиальность (Б. Гройс), медиарефлексия (Д. Мерш). Все они так или иначе фиксируют мета-уровень исследования медиа или, что более соответствует истине, меди-ареальности как эпифеномена медиа. Вопросы начинаются уже с написания основополагающего термина «медиа».30 Так И. П. Смирнов, подчеркивая его иностранность, пишет его в русских текстах латиницей;31 Л. А. Стародубцева использует дефис в написании медиапроизводных: медиа-коммуникация, медиа-философ;32 О. В. Никифоров, переводя Франка Хартмана, употребляет в написании множественное число «медии»,33 нередко у различных авторов встречается склонение термина «медиа» – медиа, медиа и проч. Мы же полагаем, что вобрав в себя весь спектр современных значений – СМИ, массмедиа, средства связи и коммуникации, новые медиа, цифровые и экранные технологии, – термин «медиа» обрел статус концепта, в связи с чем, представляется адекватным использовать неизменную форму – «медиа», подобно тому, как мы пишем «массмедиа», «Деррида», «метро». Другой пример – тандем переводчиков Л. Ионин и А. Черных, сталкиваясь с трудностями перевода медиафилософской лексики, предлагают следующий вариант: «За дигитализацией следует осетевление»34 Чутье языка спотыкается о, казалось бы, нежизнеспособный неологизм, подобный термину «нонспектакулярность», который активно внедрялся ангажированными постструктурализмом кураторами и критиками актуального искусства, но тихо «сошедший на нет» в силу тотальной инородности строю русского языка и трудновыговариваемости, подобно понятиям де- и ретерриторизации. «Осетевление» – термин, на первый взгляд, столь же неудобоварим и чужд русскому языку, но на второй – переводчики, видимо, правы, использовав кальку немецкого языка Vernetzung, – синонима английского термина Networking – поскольку лучшего, адекватно передающего смысл процесса распространения Сетей в обществе и вовлечения в нее все большего количества людей, что в свою очередь ведет к трансформации реальности в медиареальность, я не нашел. (И не только я. Ибо, задав вопрос на Летней школе по медиафилософии:35 «Как можно было бы иначе “удобоваримее” перевести это понятие?», не получил лучшего варианта. И преподаватели, и студенты школы, вынуждены были констатировать, что лучшего перевода они не видят.) В качестве философского понятия он наследует смысл термина «опредмечивание», как и в традиции парности категориальной разметки сущего требуется признать легитимным термин «рассетевление» по аналогии с «распредмечиванием».

Впрочем, терминологические издержки и разночтения указывают на начальную стадию формирования любой дисциплины, и медиа-философия не исключение. Начало нового направления заявляет о себе манифестами, тезисами и вопросами, призывая к дискуссии.36 Так было в эпоху буржуазных революций, авангарда, постмодернизма и новой архаики. По этой же схеме идет становление дискурса медиа-философии, ее прямым следствием является кристаллизация когорты общепризнанных корифеев или основателей дискурсивности, на которых принято ссылаться. Сигналы интереса к философским проблемам медиа, идущие из различных регионов гуманитарного и естественнонаучного знания, а также искусства, политики и повседневной жизни – еще одно свидетельство своевременности и настоятельности рассматриваемых проблем.