Медичи. Крестные отцы Ренессанса

Вернувшись во Флоренцию, Фердинандо II с удовлетворением отметил, что в поведении его сына произошли некоторые перемены. Козимо начал следить за своей внешностью и даже, готовясь к встрече с женой-француженкой, одевался теперь по французской моде. Но даже и за этой маской трудно было скрыть угрюмого и полного девятнадцатилетнего юношу с тяжелыми, как у всех Медичи, веками и губами в форме луковицы.

Молодые впервые увидели друг друга 15 июня на вилле Амброджина, в пятнадцати милях от Флоренции, где Медичи охотились. Это было невеселое свидание: угрюмый вид Маргариты Луизы обескуражил Козимо, он даже не смог себя заставить поцеловать жену. При всех недостатках характера и мужа, и жены, трудно в этой ситуации (которая раз за разом повторялась во всей Западной Европе) не посочувствовать им обоим.

Таковы были эти персонажи, которым предстояло сыграть главные роли в самом ярком представлении, которое когда-либо разыгрывалось на флорентийской сцене. Празднества в городе, каждая улица которого была соответствующим образом украшена ввиду предстоящего события, начались через пять дней после прибытия Маргариты Луизы. За минувшие полтора столетия, со времени торжественного въезда во Флоренцию папы Льва X, город не выглядел так празднично. На пьяцца Сан-Галло поставили ряды скамеек, через улицу, ведущую к собору, перебросили триумфальные арки. Вслед за швейцарскими гвардейцами, в черной тунике, украшенной сверкающими бриллиантами, на площадь въехал Козимо. Его сопровождали сто оруженосцев в мундирах, расшитых цветами Медичи. За этой процессией, в открытом экипаже с белыми мулами в упряжке, ехала Маргарита Луиза. На ней было свадебное платье с серебряными нитями, на котором выделялись «бриллианты и сорок конусообразных жемчужин, прикрепленных к плечу с помощью еще двух, каждая величиной с небольшое голубиное яйцо». Защищал невесту от солнца большой золотистый балдахин, также украшенный жемчугами, — несли его, высоко подняв, тридцать два молодых человека, отпрыски старинных флорентийских семейств. Процессию сопровождали не менее трехсот экипажей с остальными представителями тех же самых кланов. Жених и невеста ступили на землю и направились к собору, где у входа на них прыснул святой водой епископ Фьезоле; в ту же самую минуту два больших хора запели «Те Deum». На протяжении всей церемонии отекшее лицо жениха было совершенно бесстрастным, невеста также не могла выдавить из себя даже подобия улыбки.

После венчания флорентийцы отмечали это событие так, как умеют только они; празднества продолжались без перерыва все лето. Гонки на колесницах, проходившие на пьяцца Санта-Мария Новелла, сменялись рыцарскими турнирами на пьяцца Санта-Кроче; за конными скачками следовала целая ночь фейерверков; а в промежутках — костюмированные балы палаццо Питти по мотивам древнегреческих легенд и с участием исторических героев. Даже на Маргариту Луизу произвел впечатление один роскошный маскарад, разыгранный в присутствии двадцати тысяч зрителей, заполнивших амфитеатр садов Боболи, — сцены из исторических сюжетов, танцовщики выделывают антраша на лошадях, а в финале всего представления появляется в инкрустированных драгоценными камнями доспехах сам Козимо в обличье Геркулеса. Но стоило празднествам закончиться, как Маргарита Луиза погрузилась во все увеличивающееся уныние, а Козимо замкнулся в своем обычном постном благочестии. Дворцовые слуги шептались даже, мол, муж с женой настолько терпеть друг друга не могут, что даже не спят вместе. Впрочем, это только сплетня, ибо на третьем году замужества Маргарита Луиза родила сына, которого назвали Фердинандо.