Мединститут

Требовалось наблюдение «в динамике». А пока нужно было сдать анализы, сделать УЗИ, проконсультировать девочку у гинеколога. На анализы он написал направление на бланке со своей печатью, с зав.отделением гинекологии договорился по телефону. Тем более, что тот и сам знал отца, директора магазина «Мебель». А с УЗИ возникли проблемы, аппарат был пока единственный в городе, «выбитый» главврачом с огромным трудом, очереди кошмарные, так что пришлось лично идти в Отделение функциональной диагностики и просить Александра Абрамовича посмотреть его хороших знакомых.

После этого ещё нужно было зайти к Гаприндашвили и обсудить с ним проблему клинического ординатора Горевалова. Конечно, ничего ургентного, да и проблемы, собственно говоря, не существовало. Но таков уж был Самарцев – все деловые вопросы он предпочитал решать с утра, пока не «засосала текучка».

–Я по поводу Петра Егоровича, – объяснил он, садясь напротив.

Гиви Георгиевич хотел куда-то уходить. Он был уже одет в тесноватый ему хирургический костюм с короткими штанинами и в кожаные тапочки. На голове шефа 2-й хирургии была шапочка, заломившаяся верхушкой вправо и с такими длинными завязками, что становилось неловко за сестру- хозяйку, которая не могла достойно одеть зав.отделением. Впрочем, все советские хирурги были малочувствительны к внешнему облику, который был «вторичным». Вот моральный…

Гиви Георгиевич уже шёл в операционную, ему предстояла «полостная» – трёх или четырёхчасовая резекция желудка по Бильрот- два. Но доцент кафедры по положению считался выше заведующего. Так что тот сел на место и начал внимательно слушать Аркадия Марковича.

–Уже три месяца, как он учится в клинической ординатуре на базе вашего отделения. На кафедре мы к нему присмотрелись – доктор растущий, активный, перспективный. Мнение благоприятное. Вы, как заведующий, что скажете? – и Самарцев изучающе посмотрел на собеседника.

–Ну что я скажу? – шумно выдохнул Гаприндашвили и развёл в стороны жирные волосатые руки с короткими пальцами.– Пока работает нэплохо… старатэлный… больных ведёт- двэ палаты… замечаний нет.

–А как насчёт оперативной активности? – прищурился Самарцев.

–Оператывной активности? – удивился Гаприндашвили. – Странный вопрос, Аркадий Маркович. Он же толко-толко институт закончил.

–И что, в операционную даже не просится?

–Просытся! – оживился Гаприндашвили. – Ещё как просытся, чут не каждый дэнь. И нэ на ассистенцию, а опэрировать сам хочет. И грыжу ему давай, и аппендицит давай, и вены давай- всё делать хочет! За руки держать надо, как хочет, особенно, если из его палат кто-то идёт. Я ему объяснял восэмь раз, наверное, чтобы он кур тут не смешил, вёл больных потихоньку, а ходил на ассистенцию, со мной чтоб ходил, с Ломоносовым, с Пашковым, с Корниенко. И то не на большие полостные операции… Три- чэтыре года ему ассистировать, нэ мэнше. Никак нэ менше, – заведующий покачал головой и начал вставать, полагая, что у Самарцева всё.

Но доцент, улыбнувшись сочувственно и к терпеливости заведующего, и к горячности молодого хирурга, не двинулся с места. Почувствовавший неприятное, тучный грузин снова сел.

–Всё не столь однозначно, увы, – вздохнул Самарцев. – Умеренность и постепенность – золотое правило, Гиви Георгиевич. Да, для становления хирургу нужны годы и годы. Радуйся малому, тогда и большое придёт. Я согласен. Но нет правил без исключений. Пётр Егорович – доктор многообещающий. Я вполне считаю, что способный. И если создать условия, то путь в хирурги ему можно существенно упростить…

–Как упростит? Как упростит? – моментально занервничал Гаприндашвили. – Аркадий Маркович, позволте! Кто способный? Горевалов способный? Ви заблуждаетэсь! Я его по субординатуре знаю – он и на занятиях нэ появлялся! В операционной… он даже не знал, где эта операционная находытся! Может, он и способный, толко пока этого ничем нэ обнаружил. Это я толко так сказал, что претензый нет, а претензый масса! Он топографию пахового канала не знает, как узлы вязат, не знает, в листе назначений такие назначения пишет! Что толко за голову хватаешься! Способный!

Темпераментный грузин шумно фыркнул и негодующе посмотрел на Самарцева. Тот, доброжелательно улыбаясь, выслушал критику в адрес молодого человека, пожал плечами.

–Ну, все мы когда-то были молоды и легкомысленны, – примирительно сказал он, – в их возрасте пропуск занятий – что-то естественное, повышает самооценку. С посещаемостью и в моей нынешней группе большая напряжёнка. А система преподавания у нас, к сожалению, далеко не лишена недостатков. Мы недавно тестировали выпускников, так уровень базовых знаний составил 37 процентов. Это я вам как старый преподаватель могу по секрету сказать. Но сейчас-то Пётр Егорович ведь придерживается графика работы? Остепенился?

–Вот графика он строго придэрживается! Ровно в 15.00 всегда уходит, никогда лишнюю минуту не задэржится. Дэжурства не берет!

–Как? А вчера разве не он дежурил?