Мединститут

–Да кто он, Горевалов-то? – воскликнул Антон. – Были и до него тут ординаторы- нормальные ребята, я с ними чуть не на «ты», никто так нагло себя не вёл. Он что, комсомольский лидер? Дважды Герой? Бывший советский разведчик?

Насмешливость одногруппника заставила Девяткину и Агеева лишь ёрзнуть беспокойно и незаметно посмотреть на молчаливого четвёртого соседа. Но тот допивал кофе и на субординаторов не обратил ни малейшего внимания.

–Ты б потише, Антон, – попросила Лена. – Кто такой Петруха, никто не знает. Учился на год старше, ничего особенного. На занятиях появлялся мало, общественной работой не занимался. Серость. Говорят, просто купил диплом. А сейчас- сам видишь. Ездит на «семёрке», а их во всём городе ещё штуки две или три…

–Он, вроде, племянник ректора, – неуверенно подсказал Агеев.– Мне Толик- интерн говорил.

–А я тебе скажу совершенно точно – не племянник! И никаких родственников у него в местной медицине нет!– возразила Девяткина.– Он вообще со стороны откуда-то.

Интерн, допив кофе, начал подниматься, и на его стул остающаяся троица сразу же бросила сумки- занято.

–Ну кто он тогда? Из «торгашей»? Сынок директора овощной базы?– презрительно хмыкнул Антон.– Принц Калаф из оперы Пуччини?

–Может, из КГБ? – предположил Ваня и сам немного ужаснулся. Произносить грозную аббревиатуру вслух, даже среди абсолютно своих, было довольно рискованно. -Или из космонавтов? А что- сытый, мордатый…

–Ребята, хватит,– оборвала Лена.– А то допредполагаетесь. Ясно, что доктор Горевалов- «блатота», и очень мощная. И лучше не знать, почему блатота-меньше знаешь, крепче спишь. Я одно знаю- этот мальчик твёрдо решил стать хирургом. И он им станет, причём в кратчайшее время. И мешать ему не стоит. И не трожь гавно- есть же хорошее правило…

Студенты на несколько минут замолчали и принялись усиленно поедать свои порции.

–Всё, молочная сосиска закончилась!– крикнули с раздачи.– Больше сегодня не завезут! Завтра пораньше приходите!

Очередь, разочарованно загудев, начала распадаться и расходиться. В буфете стало свободнее.

–А Лом- он сам-то кто? – решился спросить Агеев.

–Хирург, – кратко ответил Булгаков. – Но с большой буквы.

–Это я и сам понимаю. Огнестрел у него здорово получился…

–У нас, – поспешил поправить Антон, – это я Виктору Ивановичу тогда ассистировал.

–Ну ты вообще этот… доктор Живаго, – подколол Агеев.

В чём был «прикол», не знали, впрочем, оба. Откуда этот Живаго, положительный он персонаж или нет, ответить никто не смог бы. Но ясно было, что персонаж это сомнительный и вполне годный для дружеской шутки.

–Гигант мысли, отец русской демократии. Но правда, он что, в самом деле доктор наук?

–А что, ходят и такие слухи? – насторожилась Девяткина. – Чего только не придумают.

Булгаков доел вторую порцию, поставил опустевшую тарелку в другую тарелку, взял стакан с кофе. Это был растворимый кофе- цикорий, недокипевшая вода, сухое молоко и немного сахара- комнатной температуры. Отпив большой глоток, он ответил:

–Насчёт доктора наук не знаю, но у него зарплата на 90 рублей выше, чем у всех хирургов тут, включая Гиви. Доплата за учёную степень. Так то, что Ломоносов работал в каком-то московском секретном институте старшим научным сотрудником- точно. А СНС меньше чем кандидатом наук быть не может.

–Почему в секретном?– сразу уцепилась Лена.

–Ну, может, и не в секретном, точнее, не в очень секретном. Мне название «Клинический институт экстренной хирургии», например, ни о чём не говорит. К тому же не очень понятно, где он находится – в Москве, но какой-то почтовый ящик…– почти шёпотом проговорил Булгаков и тоже огляделся по сторонам.

Они никогда раньше не беседовали на подобные темы. Вообще-то студентам всегда было о чём поговорить. А подобных тем, таких, которых лучше никогда не затрагивать, они все пять лет учёбы избегали. Но почему? Присяг и подписок с них никто не брал, а вокруг появлялось столько интересного…

–А почему ты так решил? Может, и есть именно такой институт? – возразил Агеев. – Вроде «Склифософского».

–»Склифосовского» он и есть «Склифосовского». «Налетел на самосвал, в Склифосовского попал», – пояснил Булгаков. – Обычная городская экстренка мирного времени. А там, насколько я понял, идёт всякая экстремалка – завалы в шахтах, падения самолётов, аварии ядерных реакторов и подводных лодок, огнестрельные и минно-взрывные ранения. Медицина катастроф… А никаких катастроф в СССР нет и быть не может. Теперь ясно?

–А. Чернобыль, «Нахимов»…– сообразил Агеев.

–Я так понял, Виктор Иванович и в Афгане несколько раз был, – добавил Антон.– Там ведь настоящая война уже несколько лет, второй Вьетнам. И этих огнестрелов видел…

–А, так вот оно что…

–Только никому! Всё это только мои догадки, ничего мне конкретно Ломоносов не рассказывал,– предупредил Булгаков. -

–Понятное дело. А вылетел –то он за что оттуда? Небось получал хорошо- научная работа, жил в Москве…