Медитация. Двенадцать писем о самовоспитании

Стоит упомянуть здесь еще одно образное представление, которое помогает уснуть. Его порекомендовал мне Рудольф Штайнер, когда я просил его помочь некому человеку, страдающему бессонницей. Нужно представить себе, будто сидишь на краю пропасти возле розового куста, обрываешь розы одну за другой и усталым жестом роняешь в пропасть. Если кто-нибудь возразит, что у него при этом кружится голова, то можно изменить образ, представить себя орлом, который, мощно взмахивая крыльями, снижается к темному ущелью. Взмахи крыльев можно тогда сопрячь со вдохом и выдохом.

Раз покой можно принимать подобно лекарству, точно так же можно принимать и всякое другое духовное содержание. Особенно целительно упражнение «Чистота». Его можно выстроить и оформить по примеру представленного нами упражнения «Покой». В этом нам поможет погружение в непорочный жизненный ток растений или в кристально чистое великолепие заснеженного ландшафта, или образ Сикстинской Мадонны, или опять-таки звездное небо. Все это способно оказать такое же, а то и лучшее воздействие, чем обычай средневековых монахов бросаться для внутреннего охлаждения в снег или в ледяную воду. Подобным образом человек может научиться как бы вдыхать силу воли, правдивость, добро. Он узнает, что в его распоряжении есть замечательная духовная аптека, только он еще толком не умеет ею пользоваться.

Но вернемся к упражнению «Покой». Постепенно оно становится для человека чем-то вроде санатория, построенного им самим для себя. Когда он захочет отдохнуть, ему более не понадобятся дальние и дорогостоящие поездки в горы. Он заглянет к себе в покой. Вначале я иной раз представлял себе, будто живу в этом покое, как ныряльщик, пребывающий в море под большим стеклянным колоколом. Снаружи бушует море, вокруг снуют рыбы, на них нападают морские хищники, а он, под. защитой своего подводного дома, глядит на все, что его окружает. Так и мы из своего Дома Покоя можем бросить духовный взор на тревогу и спешку, царящую снаружи, и через созерцание противоположности усилить чувство покоя.

На этом пути многие лишь исподволь начинают постигать, что такое истинный покой. Прежде они знали его только в форме бессознательного сна. Настоящий покой входит в нас, покоится в нас, бодрый и живой, питает нас, исцеляет, обожествляет. Когда я испытал его впервые, у меня было такое чувство, что лишь теперь наконец появилась возможность работать над «нервами». Здесь как с грузом, который можно поднять, ухватив его снизу, — обнаруживается область, лежащая глубже нервов, и, помыслив слово «покой», человек тотчас оказывается в своем Доме Покоя. Посреди самой яростной уличной суеты, посреди самого шумного собрания — стоит только подумать о покое, и он воздвигается, точно храм, и облекает нас своей безмятежностью.

Говоря здесь об этом, мы подобно врачу–невропатологу работаем над духовной жизнью человечества. Никакие пилюли не помогут человеку так, как эти упражнения покоя. Если человечество примет написанное нами всерьез, опасность неврастении и еще худших психических заболеваний, которые возникают от изнурительной спешки, будет преодолена за несколько десятков лет.

До сих пор мы вели рассуждения таким образом, что даже абсолютно далекий от религии человек мог следить за ходом нашей мысли. В заключение, однако, следует добавить кое-что имеющее прямое касательство к миру, о котором говорит религия. Тот, кто находит соответствующую опору в своем внутреннем существе, пусть претворит этот покой в огромное доверие. Пусть устремит свой взор к духу, властвующему за всеми и над всеми звездными мирами, и пусть умиротворенность, струящаяся к нему из дальних далей, отхлынет от него великим, глубоким, совершенным сердечным доверием. Он заметит, как при этом слабеют несчетные внутренние напряжения, о существовании которых он даже не подозревал. Он «отреагирует» множество потаенных страхов и кошмаров, и ему вовсе не понадобится доводить их до своего сознания посредством методов психоанализа. Но доверие должно быть живое, не опускающееся до фаталистической невозмутимости. Ведь современному человеку нужна сила активного преодоления мира. К невозмутимости приходили многие люди минувших эпох. Рассказы о стоицизме римлян, а тем более о буддийских монахах, и прежде всего о самом Будде, вызывают благоговение перед такою вершиной человеческого самовоспитания. Однако же это еще не христианская умиротворенность.