Медитация. Двенадцать писем о самовоспитании

Мы говорим здесь о жизненных тонкостях, которые мало доступны нашему времени. Но прохождение через указанные три сферы, ежедневное погружение в три божественных мира несет в себе необычайное благословение. Поднимает жизнь на величавую высоту. Венчает человека божественностью. И человек познаёт, что ночью он принял Триединство, как музыку переживает это пребывание трех божественных миров «друг с другом» и «друг в друге». Он живет уже в божественной первооснове мира. Он увиден. И его благословляют. В нем медитируют, как сам он медитировал. Когда он в течение дня последовательно, согласно земному закону, пройдет через эти три мира, он почувствует ночью, что его как бы рассматривает само Первобожество, к жизни которого он принадлежит. Ему позволено поселиться в Единосущем, хотя в дневном его сознании от этого ночного события остаются лишь смутные впечатления.

Год, как и день, подобен живому существу. Если мы хотим согласовать медитации с годовым циклом, то от Адвента и Рождества до начала Поста душе ближе всего глаголы «Я есмь». Внешний мир тонет во тьме. Тем ярче сияет свет внутренний. В Рождественскую ночь и в двенадцать святых ночей светит духовная мощь «Я есмь» во тьме мира. От начала Страстной недели и вплоть до Вознесения и Троицы имеет смысл включить в годовой цикл медитации от «омовения ног» до «воскресения» и «вознесения». Внешнее солнце в это время жертвует собой роди земли. И человек отвечает на это внутренним жертвоприношением. Время Страстей и весна, на первый взгляд столь противоречащие друг другу, на самом деле вполне созвучны с точки зрения духовной. Но для медитаций воли лучшее время — канун осени, когда дни становятся короче, когда убыванию внешнего света, умиранию земли человек должен противопоставить тем большую внутреннюю силу, когда он чувствует, что отныне его духом–хранителем станет Михаил, чтобы не погрузиться ему в мировую скорбь, чтобы породить внутреннюю Пасху — как ответ на Пасху внешнюю, возвещенную ему полгода назад.

Не нужно руководствоваться этим как законом. Человек способен во многом не зависеть от годового цикла. Особенно полезно сначала медленно пройти через все упражнения — пусть даже это продлится несколько лет. Можно задерживаться на каждом упражнении сколь угодно долго, до тех пор пока не уловишь его смысла и не обретешь первого его благословения. Тогда очень быстро почувствуешь благотворность и содержательность целого.

Но в заключение повторим еще раз: иной может всю жизнь выполнять два первых упражнения — «Я есмь любовь» и «Я есмь мир», — а все прочее использовать лишь для просветления и наполнения этих двух основных упражнений. В любом случае полезно никогда не оставлять этих двух медитаций, но всегда нести их в своей душе как главные элементы. Эти медитации действительно подают нам причастие, в них мы принимаем плоть и кровь Христову, как описано выше. В них мы вновь, на более высокой ступени, обретаем то, что древние мистерии пробуждали в душах как трепет и сострадание. Аристотель говорит об этом применительно к трагедии. Через нее мистерии действовали публично. Здесь же страх, трепет превращается в молитвенное почитание, а сострадание становится потоком любви. Таков внутренний настрой, в котором нам сообщаются плоть и кровь Христова.

Если кто-то ощущает потребность прибавить к вечерней медитации «Я есмь мир» и к утренней — «Я есмь любовь» равноценную полуденную, пусть ею будет «Я есмь Слово», понимаемое как творческое духовное деяние. Это свяжет нас со Святым Духом, подобно тому как мир связывает нас с Отцом, а любовь — с Сыном.

Когда я писал эти письма, передо мною витал образ далекого будущего. Я думал о том, что Рудольф Штайнер говорил о духовном характере грядущей русской культуры, которая явится лишь через много веков. Тогда, вероятно, обо всем, что содержится в этих письмах, можно будет сказать гораздо лучше. Но, с другой стороны, мы живо ощущаем, что в наше время невозможно до конца выполнить даже то, что изображено здесь. Следует ли отсюда, что говорить об этом не надо? Я решил было молчать, но увидел, что это непозволительно. Так что пусть мои письма идут в мир и ищут людей, для которых сказанное мною что-то значит. Быть может, для многих ценно уже только увидеть, что может существовать жизнь, отличная от нынешней, и узнать, что эта другая жизнь не нуждается в монастырях и скитах, но что в деятельную внешнюю жизнь можно включить внутреннюю духовную силу.