Медитация. Двенадцать писем о самовоспитании

Когда Франциск прощался с горой Альверно, где получил стигматы, он бросил последний взгляд на священную вершину, преклонил колена и произнес: «Храни тебя Бог, гора Божия, гора святая, mons coagulatus, mons pinguis, mons in quobene placitum est Deo habitare (гора твердая, гора обильная, гора, обитать на которой Богу весьма любезно). Прощай, гора Альверно, благослови тебя Бог Отец, Бог Сын, Бог Дух Святой. Мир тебе, ибо никогда мы больше не свидимся».

Человек, ощутивший настроение подобных слов, может почувствовать, что значило для души Франциска это тихое место молитвы — и чего не хватает современному человеку. Где найдет современный человек свою гору поклонения? Впечатление от природы на одинокой горной вершине на восходе солнца — это последняя, едва уловимая память о том, что человек минувших времен испытывал в ее горнем мире. Нам необходимо вновь обрести то, что звучит в этих словах Франциска, если мы не хотим, чтобы в человечестве исчезло самое лучшее.

Соловьев говорил о «внутреннем Афоне», которому должно быть в душе каждого человека. Его глазами дух России вновь глядел на священную гору в Греции, с которой струилось в Россию столько благодати. Но Соловьев знал: прошлое не возвращается. Современному человеку должно основать монастырь в себе самом. Причем в куда более широком смысле, чем можно предположить. Тоска многих людей по монастырю имеет глубокие корни. Но если мы вздумаем искать убежища в католических монастырях, то обнаружим совсем не тот мир, к какому стремились, — мир, где мы уже не можем чувствовать себя как дома. Даже если нам повезет, мы все равно поневоле признаем, что тосковали по чему‑то совсем иному. Что же до протестантской церкви, то здесь призыв к созданию евангелических монастырей — если не считать полукатолического англиканского мира — не единожды замирал неуслышанным. Да он и был по сути своей недоразумением. Призыв к монастырской жизни рожден из внутренней потребности. Но подразумевает он нечто иное, нежели то, о чем думают сами люди. По сути он зовет к тому, что мы пытаемся сделать в этой книге. Ведь мы стремимся учредить некий орден. Только вот монастырь каждый должен строить в самом себе — из свободы и в уединении. Конечно, люди, принадлежащие к подобному ордену, могут собираться вместе и обсуждать друг друга. Но самое важное происходит в одиночестве. Все монастыри минувшего были предвестьями того, что должно произойти в душе.

Вернемся, однако, от католического образа к библейскому. Христос в Евангелии от Иоанна, беседуя с самарянской женщиной, говорящей о горе Гаризим и ее святыне, произнес слова, несущие в себе будущее: «Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине». «Таких поклонников Отец ищет Себе». Гора, о которой говорит здесь Христос, находится во внутреннем пространстве, и Он называет это пространство «духом». Храм, о котором Он говорит, невидим и стоит не на земле, и Он называет его «истиной». Мы взыскуем горы духа, на которой стоит храм истины. Мы хотим воздвигнуть его в себе как «внутренний Афон», как «святую гору Альверно». И когда мы идем к людям и к нашим повседневным занятиям, тогда мы «спускаемся с горы». Когда однажды Христос спустился с горы осиянный славой, в коей Он там пребывал, ученики просили Его: «Господи! Научи нас молиться» — так молиться, как Ты умеешь молиться! Если мы сумеем разбудить в человеке тоску по Храмовой горе, где мы черпаем наши силы, мы станем целителями своего времени.

Рудольф Штайнер сказал однажды, что еще несколько десятилетий такой бешеной жизни — и дело кончится тем, что даже новорожденные дети будут страдать нервным тиком. Слова эти являют нам всю серьезность нашей миссии перед нашим временем и перед самими собой и должны ярко запечатлеться в нашей душе.