2) самолечение. Позволим себе прямолинейную грубость (да простит нас читатель!): есть более простые способы самоубийства, чем самолечение. Никаких поисковиков, форумов и социальных сетей! За назначением лечения обращайтесь к врачу очно!
Как часто в аптеке можно услышать от незадачливого покупателя: «У меня простуда. Дайте какой-нибудь антибиотик». Оставим за кадром бессмысленность приема таких препаратов в данной ситуации, так как большинство простудных заболеваний вызываются вирусами, на которые антибиотики не действуют совсем. Бесконтрольное использование мощных и серьезных препаратов несет угрозу и для конкретного человека, и для общества в целом. Обратимся к истории и литературе.
На протяжении тысячелетий бактерии-микробы убивали людей. Разными способами, быстро и долго, напрямую и изощренно. Не только чума, холера или туберкулез, но и воспаление легких, сальмонеллез и десятки иных инфекционных болезней сводили людей в могилу постоянно и неотвратимо. В любую, самую незначительную рану, царапину попадают микробы, начинается нагноение, гангрена или сепсис, и наступает смерть. Очень короткая средняя продолжительность жизни в античное время и Средние века как раз и была во многом обусловлена смертельной безжалостностью микробов. Пневмония = смерть, преждевременные роды = смерть, земля в ране = смерть, пищевое отравление = смерть. Мы часто жалуемся на врачей или ложно идеализируем прошлое. «Вот раньше бабы в поле рожали, и ничего!» Конечно, рожали, а многие при этом даже выживали. Человечество существует сейчас лишь потому, что из 10–15 детей в каждой средневековой семье обычно выживало больше половины. То есть прирост населения в целом на планете был положительный. Но смертность была огромной, и в основном – из-за инфекций. Кстати, социальный уровень практически не играл роли: у короля Франции Карла VII (победившего Англию в Столетней войне) было 15 детей, до совершеннолетия дожили 6.
Вспомним классическую литературу. От чего умирает Базаров, герой романа И. С. Тургенева «Отцы и дети» (1862)? Цитируем:
«Дня три спустя Базаров вошел к отцу в комнату и спросил, нет ли у него адского камня[14].
– Есть; на что тебе?
– Нужно… ранку прижечь.
– Кому?
– Себе.
– Как, себе! Зачем же это? Какая это ранка? Где она?
– Вот тут, на пальце. Я сегодня ездил в деревню, знаешь, откуда тифозного мужика привозили. Они почему-то вскрывать его собирались, а я давно в этом не упражнялся.
– Ну?
– Ну, вот я и попросил уездного врача; ну, и порезался <…>
– Не шути, пожалуйста. Покажи свой палец. Ранка-то невелика. Не больно?
– Напирай сильнее, не бойся.
Василий Иванович остановился.
– Как ты полагаешь, Евгений, не лучше ли нам прижечь железом?
– Это бы раньше надо сделать; а теперь, по-настоящему, и адский камень не нужен. Если я заразился, так уж теперь поздно.
– Как… поздно… – едва мог произнести Василий Иванович.
– Еще бы! С тех пор четыре часа прошло с лишком.
<…> – Старина, – начал Базаров сиплым и медленным голосом, – дело мое дрянное. Я заражен, и через несколько дней ты меня хоронить будешь.
Василий Иванович пошатнулся, словно кто по ногам его ударил.
– Евгений! – пролепетал он. – Что ты это!.. Бог с тобою! Ты простудился…
– Полно, – не спеша перебил его Базаров. – Врачу непозволительно так говорить. Все признаки заражения, ты сам знаешь.
– Где же признаки… заражения, Евгений?.. Помилуй!