Медицинская академия им. Макоши. Спецкурс

Второй доктор только наблюдал. И заметил, что мне нехорошо.

— Может, нашатыря? Что, крови боишься?

Ох, не крови я боялась, а боли. Это не рыкаря кололи толстой иглой, а меня — даже заболело в том месте. Мама любит повторять, что ее дочь слишком впечатлительная. Наверное, так и есть.

Но, вместо того, чтобы засмущаться, разозлилась: сама ведь все знает, ну куда отправляет с такими нервами в медицину?

— Наверное, все-таки нашатырь… — в нос ударил едкий запах, я даже задохнулась. — Держи, — в руке оказалась вонючая вата. — Протри виски. И крепись — скоро приедем.

Лес действительно расступился. Оба врача и Кириллом умчались на ковре- самолете. Мы с Дашей продолжили путь на телеге.

Лошадь уже не летела напролом, а тихонько трусила, отчего и тряска почти исчезла. Даша растянулась на сене и закусила травинку:

— Красота! Отдыхай, пока можешь!

Пахло зеленью, немного землей и… покоем.

Настроение не портил даже конвой из двух всадников. Едут себе и едут, к нам не лезут. И все-таки…

— Даш, а кто эти самые волколаки? Оборотни? — вспомнились русские народные сказки.

— Оборотни. Да не дергайся, не нападут — у нас охрана.

Но мне теперь двое мужчин надежной защитой не казались: а ну, как целая стая? Вон, на рыкаря же напали! Кстати, а кто это такой?

— Рыкарь? — приподнялась Даша. — Ты о берсерках слышала?

— Это которые мухоморы ели и с ума сходили?

— Сама ты… с ума сходишь. Но что-то вроде, да. Так вот, рыкарь — это нечто подобное, только мозги не отключаются. Сила в воине просыпается, а разум остается чистым.

— Поняла, — я покивала, хотя на самом деле лишь окончательно запуталась.

Даша хмыкнула и снова откинулась на сено:

— Смешная ты, Тоня. Жаль даже что уходишь — с тобой легко. Хочешь, останемся подругами?

— Так, я же память потеряю!

— А я — нет. Так что познакомимся заново. Хочешь?

— Хочу.

— Ну и дуры! — над головами завис ковер-самолет. Кирилл попросил его опуститься ниже, чтобы можно было перебраться с телеги. — Между спецкурсниками быть дружбы! Мы — конкуренты. Только лучшие окажутся в Больнице Макоши. Остальные…

— Уговорил, — хихикнула Даша. — Не буду с тобой дружить. А вот с Тоней — буду. Она же уходит из академии.

— Правильно делает! Баба с возу… — пробормотал Кирилл и тут же ойкнул оттого, что Даша ткнула его кулаком в бок. — Прекрати! И береги руки, хирург недоделанный!

— Сам-то, — обиделась Даша, но до конца пути не сказал больше ни слова.

y крыльца нас встречала сама Баба Яга.

— Не передумала?

Я оглянулась на телегу, на безразличного Кирилла, на смущенную Дашу и замотала головой:

— Нет. Давайте свое зелье!

Баба Яга вздохнула:

— Ну, знать, так лучше будет. Как выпьешь, не пугайся — голова закружится, в сон начнет клонить. Заснуть — заснешь, а как проснешься, про Кромку и не вспомнишь. Ну, готова?

Я кивнула.

С крыльца спустился невысокий, смутно знакомый мужичок. В руках он бережно нес расписную посудину, напоминающую изогнувшего шею лебедя.

— Вот, держи. Залпом!

Вкус оказался неприятным, сладковатым и очень вяжущим. Я осушила чашу до дна и только тогда поняла, где видела мужичка: в прошлый раз он искал бабу Ягу, чтобы огневушек успокоила. Так вот, значит, ты какой — леший.

Голова закружилась. Я улыбнулась — все, как предупреждали. Появилась какая-то легкость, предметы потеряли резкость, их очертания поплыли, как будто на бумагу с акварелью плеснули воды.

Последнее, что запомнилось перед провалом в пустоту — испуганные лица и кричащая что-то Баба Яга.

5.1

Голова болела зверски. Тихий разговор людей впивался в черепную коробку сверлом соседской дрели. Хотелось послать всех к чертям и спрятаться от людских голосов и солнечного света, который резал глаза.

— Очнулась, — раздался рядом довольный вздох.

Половицы чуть скрипнули под уверенными шагами. И тот же голос позвал:

— Передайте князю, что гостья проснулась!

Что?

Какому князю?

И… почему я все помню? И тот пожар, и раненых, и рыкаря, а главное — как пила отвар забудь — травы. Не подействовало?

Одним рывком откинула одеяло и огляделась.

На самом деле в просторной комнате царил полумрак — окна оказались завешаны вышитыми занавесками, напоминающими рушники. Вдоль стен тянулись лавки и сундуки, а рядом с дверью застыл странный шкаф, больше похожий на буфет. Возле него суетились девушки.

— Проснулась! Радость-то какая! — нарочито-слащавый голос был приятен для слуха, но его обладательница — немолодая женщина в синем вышитом сарафане и расписном платке поверх невысокого головного убора доверия не внушала.

— Где я?

— Как где? В палатах княжеских! Вот сейчас в мыленку сходишь, наряд новый примеришь, да ко князюшке на беседу пожалуешь. А там отобедаешь, да на перинку пуховую отдыхать увалишься!

Этого мне только не хватало! Воспаленный мозг сплел воедино князя, обед и пуховую перину. Мамочки! Меня что, взамуж отдали? Ну, Баба Яга, ну, погоди! Вовек тебе этого не прощу!

— Никуда я не пойду! — заявила хлопочущей женщине и отползла подальше от края кровати, к самой стене.

— Да как же так? — всполошилась женщина. — Как это — не пойду? Посмотри на себя! Растрепанная, одежда грязная…

Суета у входа заставила ее замолчать.